Любовь за гранью 7. Осколки безумия

Соболева Ульяна

Хорошо, я сама все узнаю. Я думала, что найму частного детектива и заплачу ему денег, если мои родные не хотят мне ничего говорить. Но я ошибалась, решив, что могу что-то узнать сама – мне отказывали. Все, кого я нанимала и называла свое имя или сразу сообщали мне, что сейчас не могут взяться за расследование, или говорили, что перезвонят и не перезванивали, а потом на мои звонки отвечали их секретари. Круговая порука. Глупо было искать того, кто захотел бы мне помочь в записной книжке отца, но тогда я еще не понимала этого. Дошло постепенно, когда мне отказали все. Я вдруг прозрела – они получили приказ. Они все знакомы с нашей семьей и пальцем не пошевелят, пока Воронов им не прикажет.

Тогда я ринулась в интернет. Нашла несколько агентств. Но больше всего впечатлило одно, с множеством положительных отзывов. Позвонила в агентство, человек, который мне ответил, назвался Антоном Григорьевичем, задал несколько вопросов, озвучил сумму задатка, и мы договорились о встрече в кафе на окраине города. Частный детектив оказался приятным человеком лет сорока, мне нравилось с ним общаться, я отвечала на его вопросы и пылала надеждой, что возможно уже завтра получу хоть какую-то информацию. Но напрасно. В тот самый момент, когда я уже собиралась заплатить и положила деньги на столик, подошел официант и шепнул что-то на ухо моему оппоненту, потом показал рукой на людей в черных плащах, которые сидели неподалеку от нас. Антон Григорьевич извинился и отошел к их столику. Я отпила терпкий черный кофе и посмотрела на странных парней в кожаной одежде (в летнюю жару). Они мне кого-то напоминали, мне даже казалось, что я раньше их где-то видела. Через несколько минут Антон Григорьевич вернулся обратно за стол. Он сильно извинялся, сказал, что перезвонит мне в другой раз, и просто уехал, а я так и осталась сидеть с открытым ртом. Обернулась в гневе на столик, к которому подходил мой неудавшийся сыщик, но там никого не оказалось. Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. От меня не просто все скрывают. За мной следят, мой телефон прослушивают, и это наверняка далеко не все. Кто приказал им следить? Отец? Зачем?

Я выскочила из кафе и села за руль, на ходу набирая его номер. Меня охватила ярость, неконтролируемая, клокочущая злость.

– Да, милая.

– Милая! Какого черта за мной следят твои люди? Какого черта ты прослушиваешь мой телефон?

На секунду воцарилась тишина.

– Я просто пытаюсь тебя уберечь.

– Бред. Ты пытаешься от меня что-то скрыть.

– Марианна, послушай.

– Ничего не хочу слышать, ничего. Такое впечатление, что вы ополчились против меня, как враги.

Я вышвырнула сотовый в окно и надавила на педаль газа. В этот момент меня занесло. Машину вышвырнуло на обочину, прочесав все кусты вдоль трассы, она вылетела между деревьями и перевернулась. Я не успела испугаться. Я просто погрузилась в состояние шока. Несколько секунд смотрела в лобовое стекло, по которому медленно поползла трещина, и мне вдруг показалось, что именно вот так трещит по швам моя жизнь. Раскалывается на две части. До и после. Голова снова начала нестерпимо болеть, я тронула щеку и посмотрела на пальцы – кровь. Вторая рука безвольно висела и ныла, я попыталась выбраться из машины, но дверь заклинило. В этот момент раздался треск. Кто-то разбил стекло сбоку.

– Эй! Вы живы? – раздался мужской голос слева от меня.

– Да! Я застряла… по-моему, у меня сломана рука, – собственный голос прозвучал странно.

Мужчина протянул руки и, взяв меня под мышки, потащил к себе, я помогала ему изо всех сил, пока, наконец-то, не оказалась снаружи.

– Пойдемте отсюда, сейчас рванет, там бак пробит.

Я почувствовала запах бензина. Посмотрела на парня… и сердце пропустило один удар. Я узнала его. Но он не дал мне опомниться и потащил к дороге. Едва мы выбежали на трассу – раздался взрыв. Я вздрогнула и пошатнулась, он подхватил, не дал упасть, перед глазами все поплыло, и последнее, что я почувствовала, как он поднял меня на руки.

 Я приходила в сознание урывками. Слышала голоса, видела яркий свет, понимала, что меня куда-то везут. Мелькали

белые халаты. Но отчетливей всего был запах лекарств. До меня доносились обрывки фраз:

– Травма головы… Нет документов… Примерно восемнадцать лет, максимум двадцать.

В руку впилась игла.

– Кислородную маску. Везите в реанимацию, готовим к операции.

Я снова погрузилась в темноту. А когда пришла в себя, рядом попискивали датчики. Я села на постели. Бросила взгляд на капельницу. Черт… последнее время я все чаще просыпаюсь утыканная иглами и всякими приборами. Я слышала, как рядом кто-то разговаривает. Сосредоточилась на звуке голоса.

– Виктор Андреевич, Вы видели результаты анализов? Этого просто не может быть. Первый снимок показывал многочисленные переломы ребер, перелом руки, тяжелую травму позвоночника несовместимых с жизнью. Ее должно было парализовать, она должна была истекать кровью от внутренних повреждений. А Вы говорите, что она помогла Вам вытащить ее из машины!

– Успокойтесь, Светлана Владимировна. Скорее всего это ошибка. Результаты рентгена могли быть неправильными.

– Черта с два ошибка. Когда Вы привезли ее в больницу, она была без сознания.. За два часа в ее организме произошли невероятные перемены. Повторный рентген показал, что нет ни одного перелома! А анализ крови. Вы видели ответ лаборатории? Они даже не могут определить группу и резус фактор.

– Светлана Владимировна, в лаборатории сегодня праздновали день рождения. Вам ли не знать, что все они пьяны. Идите, отдохните. Уверяю Вас, в медицине чудес не бывает. Поверьте, если все травмы были несовместимы с жизнью – она бы умерла. Возможно, перепутали имена пациентов. Я отпускаю Вас домой. Поезжайте. Я думаю, Вам следует взять отпуск на какое-то время. Поговорю с Фаиной, она Вас отпустит непременно.

– А Вы? Как же свадьба Вашей сестры? Выходной?– сокрушалась женщина.

– Клятва Гиппократа не признает выходных. Поезжайте домой. Я справлюсь. Пусть Настя сделает мне чашку кофе и позвонит к Ксении, извинится от моего имени.

Они появились из-за ширмы, и оба в удивлении уставились на меня. Я сидела на постели, свесив ноги, и смотрела на них. Особенно на Вика в белом халате, в очках. Я не верила, что это происходит на самом деле. Я только что попала снова в аварию, и единственным человеком, который был поблизости и пришел мне помощь, оказался… Нет, так не бывает… оказался тот, о ком я вспоминала когда, пришла в себя. Виктор. Он не узнал меня. Да и его теперь трудно узнать.

 Я помнила его совсем другим. В кожаной одежде, патлатого, с сережкой в ухе. Удивительные перемены. Вик не стал рок музыкантом… он стал врачом, как и его родители. Женщина, которую он назвал Светланой Владимировной, вышла из палаты и прикрыла за собой дверь. Виктор подошел ко мне.

– Как Вы себя чувствуете? Пошевелите правой рукой, – попросил он. Я вдруг поняла, что боль в локте отступила. Более того, я свободно ею двигала.

– Нормально… видно просто ударилась и…

– Дайте взглянуть.

Я смотрела на него расширенными от удивления глазами, даже рот приоткрыла. Но он счел это за недоверие или легкий шок.

– Ложитесь, Вам пока не нужно делать резких движений.

– Скажите, мы раньше встречались?

– Нет. Раньше мы не встречались, – он усмехнулся уголком губ, – Я бы Вас не забыл. Как Вас зовут?

Я протянула руку, и он ощупал мое запястье, локоть, плечо и даже ключицу. Очень осторожные и умелые пальцы.

– Марианна.

– Так вот, Марианна, нет перелома и нет ушиба. Удивительно, когда я вез Вас сюда, я был уверен, что эта рука сломана по крайней мере в двух местах.

Я не сводила с него глаз, жадно рассматривая лицо, короткие волосы, заглаженные назад. Он изменился, но не стал менее привлекательным.

– Вас не тошнит? Голова не болит? – спросил он, надавливая мне на виски.