Любовь зла…
Шрифт:
Пальцы некромантов еле заметно подрагивали: они так и не отпустили боевых заклинаний. Лардозиан несколько раз судорожно взмахнул руками и потрясённо ахнул.
– Што это? Што такое? Как же это так? Што жа подлощть?!
– вновь начал закипать он, только на сей раз гнев был направлен не на Санти.
– Да хватит уж, уберите!
– он с досадой махнул рукой остальным.
Те с явным облегчением повиновались. Ишко вжал голову в плечи и стал отодвигаться от учителя, стараясь казаться как можно незаметнее. Я рассмеялась, но меня никто не услышал.
– Вы знаете, учитель, - с бесконечным терпением - теперь-то я знала, откуда
– Какой умный мальчик… - издевательски растягивая слова, проговорил Вашфа, после Лардозиана - самый старший среди некромантов.
– Молодой да ранний! Твои друзья не заметили, я не заметил, даже учитель, и тот не заметил, а какой-то мальчишка догадался! И отсёк заклинание вовремя и так ловко, что хочется спросить, уж не сам ли он это подстроил, а?
– Нет. Я просто учился у лучшего, - парировал Санти. Вашфа побагровел, на лбу вздулась жила - Лардозиан отмахнулся от него, как от надоедливой мухи.
– Да не жаметил!
– с досадой бросил он.
– Я не жаметил, и ты не жаметил, а раш так, гордитщя нещем! Молщи щебе… в балахон, лижоблюд!… Но какой именно жакон мы должны шоблющти, малыш?
– снова обратился он к Санти.
– Полагаю, подойдут слова, высказанные с самым сильным чувством, - быстро проговорил тот.
– Она упомянула последнее желание…
Он вдруг замолчал.
– Вы слышали это, учитель?
– Да… - медленно потянул Лардозиан, пронзая меня недобрым взором. Я невинно заморгала и слегка поерзала на алтаре: мол, я здесь, ничего не делаю, никого не трогаю.
– Пошледнее желание?… - осторожно повторил старик. Вновь раздался знакомый перезвон, но на сей раз его услышали все.
– Пошледнее желание! Штоб я ждох! На шовет, можгляки! Вще! Живо! Щещаш!
Принесение откладывалось. Обидно.
Некроманты сгрудились вокруг Лардозиана, как овцы вокруг пастуха, Ишко робко приблизился к учителю только затем, чтобы получить от него смачную оплеуху и в соплях и слезах уползти обратно к алтарю, а я с любопытством навострила уши. Сначала "всемогущие владыки смерти" жарко заспорили о том, стоит ли воспринимать слова "последнее желание" прямо или это некая аллегория, затем о том, чем следует считать странный звон - воплощающейся магией или словом, становящимся законом. Потом Санти напомнил собратьям, что вызов должен быть совершен до полудня, и они заспорили уже о том, каким образом исполнить это последнее желание и не попасть впросак. Наконец, слово взял Трор и принялся объяснять, что чертить диаграммы здесь ни в коем случае нельзя, так как напитать линии нечем, и неизбежно произойдёт наложение фигур. "А произойдет наложение фигур, и мы все проклянём тот день, когда разрезали свою первую жертву!" - уверенно подытожил он.
"Цветовая дифференциация слоёв, бестолочь… Нужна цветовая дифференциация слоёв!" - закричала я, но меня никто не услышал.
Кроме Санти.
Он повернулся, погрозил мне пальцем, и голоса некромантов превратились в низкий гул, похожий на шум моря. Ни словечка не различить.
Наконец, маги пришли к какому-то соглашению и всей толпой двинулись к алтарю. Лардозиан остановился так, чтобы смотреть мне в глаза, и огладил жиденькую бородёнку. Магические путы ослабли, давая возможность сесть, что я и сделала, хлюпая носом и дрожа, как осиновый листок. А старый некромант сурово нахмурился и… загудел. Спохватившись, Санти, снял заклинание и протянул мне носовой платок.
– …а теперь внемли же, дщерь щеловещешкая!
– произнес Лардозиан таким тоном, каким обычно говорят: "А не пошла бы ты на!…" Я трубно высморкалась.
– Невожможно нам продолжать, покуда не шпадут… - он зарычал, когда я высморкалась ещё громче прежнего, - оковы, шловом твоим наложенные, и не ражвяжутся ужлы крепкие! Ещть у тебя одно желание! Пошледнее! Желай! А штобы у тебя не вожникло штранных иллюжий, што ижбегнешь ущащти швоей, ешли откажешщя желать, помни, Ижбраннишу можно и другую найти… А прежнюю в клетке держать, да на эликщиры с декоктами пушкать потихонещку, полегонещку… по кушощешку… поняла ли?
Я попыталась сказать, что думаю по этому поводу, но не смогла.
– Поняла ли?
– с нажимом повторил Лардозиан. Некроманты оценивающе уставились на меня, словно выбирая кусочек помягче и без костей.
– Что молщишь, дева? Прежде трещала, как шорока, рта не жакрывала, а теперь, когда говорить надо, яжык проглотила? Неужто одно прикошновение к величию Владыки Древних Ргищвешхернона жаштавило тебя…
Я открыла рот и многозначительно потыкала в него пальцем.
– Ты хощешь ещть, дева?
– изумился старик.
– Ты думаешь о швоём желудке, когда можешь пожелать вщё, што угодно?!
Я покрутила пальцем у виска и показала на Санти, а потом опять на свой рот.
– Кроме этого!!!
– заорал Лардозиан.
– Прошу прощения, учитель, она не о том… - пробормотал Санти, взмахом руки избавляя меня ещё и от немоты. Я драматически откашлялась.
– Знаешь ли ты, сукин сын, некромант паршивый, - начала я так задушевно, что Санти на всякий случай отступил назад, чтобы оказаться вне моей досягаемости, - что неспособность человека вести конструктивный диалог свидетельствует о психическом инфантилизме?…
– Жамолщи и пошлушай, дева, не то полущишь обратно швою жатыщку, - угрожающе перебил меня Лардозиан.
– Щещаш мы шождадим…
– Уход от темы, равно как и попытки решить простой спор силовыми методами, прямо указывают на наличие серьезных внутренних комплексов, - любезно поведала я.
– Сначала ты просто затыкаешь девушке рот заклинанием, потом начинает расти недопонимание, завязываются ссоры, перерастают в затяжные депрессии, возникают суицидальные мысли, а бороться с этим приходится нам, психологам!… Вот взять хотя бы вас, Лардозиан Гнилозубович, вроде, человек в летах, серьёзный учёный, а продолжаете культивировать подростковые комплексы. "Я - Самый Великий Волшебник!" "Лучше Меня Нет Никого!" А если кто-то не согласен - бросим жертву в пасть Ваала? Кинем мученика в ад?… Нехорошо, нехорошо, так и без учеников остаться недолго.
Некроманты зашевелились, неуверенно переступая с ноги на ногу, и Лардозиан ощутив, что его авторитет находится в смертельной опасности, метнул в меня собственное заклинание немоты, звучавшее, как "Да жаткнись ты в шамом деле!" И ушедшее "в молоко".
– Даже так?
– я приподняла бровь.
– В такой форме проявляется ваше беспокойство? Не казните себя, отсутствие таланта ещё не повод опускать руки. Примите себя таким, какой вы есть, и вам сразу станет легче. Поверьте, не стоит запускать болезнь, а для начала могу посоветовать вам прекрасную стоматологическую кли…иааумфф!