Любовь зла…
Шрифт:
– Лёха, можно я у тебя переночую? – спросил Валера. – Как-то сегодня вымотался, и уже нет сил, возвращаться домой. На душе муторно.
– Григорьев, да ради Бога! Живи сколько твоей душе угодно. На сегодня у меня нет запланированных свиданий, поэтому сюда ни кто не придёт. Так что, можешь спать совершенно спокойно. Ни кто тебя громким стоном в страстном экстазе не нарушит твой сон.
– Заснёшь тут, – вздохнул Валера, – голова кипит от мыслей.
– Брат, ты не накручивай себя раньше времени, расслабься и хорошенько выспись. А то на тебе нет лица.
– Постараюсь.
– Ладно, утро вечера мудренее, –
– Можно я здесь ещё посижу?
– Валяй.
– Спасибо дружище.
Ночь пронеслась как один миг. Алексей был разбужен грохотом телефонного звонка. Он автоматически потянулся, пытаясь взять трубку с тумбочки закрытыми глазами, но та выскочила из неуклюжих ещё сонных пальцев, и с грохотом свалилась на пол. Ему пришлось-таки открыть глаза. Мобильный, лежала под кроватью, громко трезвонил на всю квартиру. Он, кряхтя и с большим трудом пересиливая себя, свесился с края постели, протянул руку и поднял телефон.
– Да… я слушаю… – сказал он сонным голосом в трубку.
«Алексей, ты, что ещё спишь?» – услышал парень голос своего отца.
– Да…. Пап, привет. А сколько времени? – сам же поглядел на часы, висевшие, на противоположенной стене, над телевизором.
«Двенадцать!» – строго ответил ему Алексей Алексеевич.
– Чёрт, довольно поздно уже. Хорошо, что я в отпуске…. Вчера просто поздно лёг. У Марины Владимировны и Семёна Михайловича были….
«Голова не болит?»
– Па, вопрос не по адресу. Я бросил. Говорю же, мы вчера к Лемехам на дачу ездили. Чай пили и поздно вернулись. Можешь сам спросить у них!
«Ну, молодец что соизволил в коем-то веке съездить к старикам. А то я им одни приветы от тебя передаю. Ладно, теперь ближе к делу. Ты видел бумаги, которые я тебе послал?»
– Па, когда?! – Алексей ещё раз громко зевнул и потянулся сидя в кровати.
«А ну да, ты же ещё спишь. Ну, как проснешься, перезвони. Там очень много странного и не понятного. Мои люди вчера полдня и всю ночь работали, и вылезли из архивов только под утро, и ещё кое-что сегодня уточняли днём. Ну, в общем, давай просыпайся, умывайся, завтракай и читай. А потом отзвонишься мне, а лучше пусть твой друг сам созвонится со мной».
– Что настолько серьёзно? – голос Алексея мгновенно стал деловым и серьёзным.
«Не знаю. Всё зависит от того, что вы замыслили».
– Пока ничего, просто пытаемся найти хоть какую информацию о девушке.
«Ну-ну».
– Ладно, пап, я позвоню, как прочту.
«Жду звонка».
В трубке послышались гудки. Алексей, ещё немного повалявшись в постели, поднялся и, потягиваясь, подошёл к столу, на котором стоял факс. Он взял тонкий лист бумаги в руки, оторвал его и, не читая, пошёл в соседнюю комнату, где должен был спать Валера. Но там его не оказалось.
– Не понял?! – удивился Андреянов младший.
Развернувшись на пятках, парень быстрыми шагами пошёл в зал, и то, что он увидел, вызвало у него ехидную улыбку. Григорьев спал в кресле, свернувшись в нём совершенно непостижимым образом, это при его-то росте! На столе перед креслом высилась гора пустых банок из-под пива.
– Ты посмотри на него! Алкаш проклятый! Всю жизнь мне испортил! – нарочито громко воскликнул Лёха. – Он выпил всё моё пиво! Засранец! А ну вставай, алкоголик чёртов! Я тут за него его проблемы решаю, а он, видите ли, дрыхнет! Подъём, кому говорю! Блин, нажрался, как скотина…. Приговорил в одно рыло весь мой НЗ!
Григорьев отмахнулся от него как от назойливой мухи, и что-то замычал на не членораздельном языке, и опять захрапел.
– Вставай, говорю! Тебе бумаги пришли! – и Алексей начал толкать гостя в бок. Его тычки, были весьма ощутимые, что смогли и мертвецки пьяного привести в чувства.
– Сейчас…. Мм-м…. да…. Ещё пять… мм-минут… – бурчал друг.
– Если сейчас не встанешь, обкачу тебя холодной водой! – прикрикнул на спящего Валеру Лёха. – Я не шучу! Ты меня знаешь.
– Мм-м не посмеешь…. кресло намочишь…. Потом сам жалеть будешь…
– Ну, всё, ты меня достал! Я пошёл за водой!
– Э… ээ-э! Я же сказал, что встаю…
Григорьев неуверенными движениями и нарушенной координацией, стал подниматься. Его опухшее от большого количества пива лицо, вызвало презрительную улыбку у Алексея.
– Бр-р-р! А это ты?! – тряхнул головой Григорьев и мутными глазами посмотрел на своего друга.
– А кого ты хотел видеть? Вампира или Наташку? Иди в ванную и приведи себя в порядок. Посмотри-ка, на кого ты похож. А вчера, «я чуть-чуть посижу, подумаю», – передразнил его Алексей.
– Чё, ты пристал с утра. Пилишь и пилишь! Ты мне не жена! Не видишь, у человека голова болит. А вчера, между прочим, не я был виноват, а твоё пиво. Оно оказалось очень хорошим и вкусным! – пошатываясь, он прошёл в ванную комнату.
– Будешь должен две упаковки «Миллера»!
– Почему «Миллера»? Это же была «Золотая Бочка»? Причём далеко не полная упаковка…. – послышался из ванной комнаты возмущённый голос.
– Потому что оно дороже! Ха! – засмеялся Андреянов. – А я, как ты уже знаешь, избалован дорогими напитками! У меня же папа генерал! Ты забыл что ли?
Холодный душ, сладкий чай и две таблетки «Цитрамона» привели гостя в чувство. Григорьев оделся, сел в кресло. Вскоре к нему присоединился и Алексей, с двумя чашками крепкого и сладкого чая в руках.
– Держи! – протянул он вторую дымящую чашку другу. – А вот это тебе отец по факсу прислал. Читай. – Лёха дал чашку с чаем, а во вторую свободную руку друга вложил лист бумаги с текстом.
– Угу.
– Так, – Валера отхлебнул с фарфоровой чашки, поставил её на газетный столик, и посмотрел на первый абзац: – «В настоящий момент личность девушки изображённой на фотороботе установить не возможно. Возможно, такая гражданка не проживает в данное время на территории Российской Федерации. Но из архивов дореволюционной царской России, среди сохранившихся бумаг тайной полиции, был найден портрет девушки с похожей внешностью, (рисунок прилагается ниже). Её полное имя Топилина Наталья Эрнестовна. Как пишется в документах пропавшая при невыясненных обстоятельствах в январе 1877 года (копия прилагается)».