Любовница авантюриста. Дневная Красавица. Сказочные облака
Шрифт:
— Почему ты так думаешь?
— Он со мной холоден, как огурец. Я не могу даже заставить его потанцевать.
— Тем не менее он всегда рядом с тобой.
— Но ты тоже рядом со мной, — сказала я. — По крайней мере, тебе удается заставить его разжать хоть иногда челюсти. И он иногда даже улыбается.
— Дело в том, — сказал Оливер с некоторым намеком на улыбку, — что между нами особые отношения.
— Это точно, к тебе он даже проявляет нечто похожее на теплоту! Подобно тщательно натертой железной перекладине!
Оливер рассмеялся.
— Он это
— Ну а я считаю, что он увлечен мною в такой же степени, как Великой пирамидой! Он меня замораживает до мозга костей, — добавила я, — и если бы рядом со мной не было Хьютона, я бы давно покрылась инеем.
— Я никогда не утверждал, что соблазнить Давентри будет легко.
— А ты вообще уверен, что это возможно? По правде говоря, — сказала я, опуская голову, чтобы не видеть лица Оливера, — разве Хьютона не достаточно для удовлетворения твоих амбиций?
Оливер сжал мою руку с такой свирепостью, что я невольно вскрикнула.
— Об этом не может быть и речи, давай никогда не будем больше к этому возвращаться.
Тон его голоса стал сухим, повелительным, не допускающим ни малейшего возражения.
— Но если у меня ничего не получится с Давентри? Я никогда не смогу понять, по какой таинственной причине мне следует отдаться на милость этой старой английской фок-мачте.
— Да, английская фок-мачта, все правильно, и это представляет для меня определенную ценность. Я — англичанин, не забывай этого. И я презираю американцев.
Я бесцеремонно рассмеялась. К счастью, мой смех был заглушен громкой музыкой.
— Положение обязывает? Не правда ли? Как это забавно!
Я не смогла продолжить свое зубоскальство. Оливер так сжал мою руку, что я чуть не потеряла сознание. Он стал бледным от ярости, несмотря на загар.
Я забыла, что мне следовало стать вдовой Давентри. Вне всякого сомнения, для Оливера было легче сделать меня вдовой Давентри, чем вдовой Хьютона. Все было тщательно рассчитано в этой очаровательной голове современного пирата. Я дрожала от желания и страха в объятиях Оливера. Едва танец закончился, он улизнул от меня. Я уселась в ногах у Хьютона, подобно прирученному зверьку.
— Вы составляете странную пару с Оливером, — сказала мне Дороти Пенроуз, сидящая в глубоком кресле.
Хьютон и Давентри одновременно повернулись к ней, охваченные любопытством.
Я взяла свою пудреницу и спрятала лицо за громадной белой пуховкой.
— Странная пара? — спросила я с фальшивым удивлением. — Почему?
— У вас такие темные глаза и волосы, что вы оба похожи на герб, выгравированный на ониксе.
— Да вы поэт, дорогая Дороти! — засмеялась я. — Вы нашли такой красивый образ.
— Это очень символично, — медленно проговорил Хьютон, пристально глядя на меня. (Да что это со всеми? Надо будет действовать с удвоенной осторожностью.)
— Символично?
Я бросила на Хьютона простодушно-удивленный взгляд.
— Видя, как вы танцуете вдвоем, я, как и Дороти, заметил сходство между вами: красота, молодость…
— Почему? — удивилась я
Дороти Пенроуз засмеялась звонким мужским смехом.
— Ее тип — это мужчина сорока пяти — пятидесяти лет, бывший блондин, среднего роста, коренастый каучуковый король, — забавно сказал Хьютон, нежно лаская мою голову, прислоненную к его колену.
— А почему бы не шестидесятилетний мужчина, высокий и худой, бывший когда-то брюнетом, английский пэр? — добавил в свою очередь лорд Давентри.
— Да, почему бы и нет? — ответила я, не обращая внимания на смех Хьютона и мисс Пенроуз.
Я устремила на лорда Давентри взгляд, полный ненависти. Этот старый кайман, должно быть, о чем-то догадался.
— Над чем вы здесь смеетесь? — спросил Оливер, входя в луч света, отбрасываемый на нас медным прожектором.
— Объясните ему, — в ярости сказала я. — С меня уже хватит, я устала и иду спать.
«Прощайте, друзья», — пропела я по-французски, быстро спускаясь по лестнице из красного дерева, ведущей в люк.
Как мне было жарко! Следовало быть более внимательной. Прекрасные азиатские ночи будут для меня лишены любви…
Ближе к полуночи, тем не менее, я отдала бы все, лишь бы быть с Оливером!
Я вышла на палубу полураздетая, если не считать куска ткани из белого сатина, который мог бы сойти за пеньюар с точки зрения рыб или звезд, но, безусловно, не рулевого Мартена. Это был неподвижный, с четко вырисовывающимся силуэтом, хорошо сложенный моряк. По правде говоря, я никогда не была равнодушна к Мартену, взгляд которого часто застывал на моих бедрах.
Я облокотилась на поручень рядом с ним. «Черная звезда» тихо скользила под полуопущенными парусами. Сверкающее море плавно переходило на горизонте в темный шар. На борту все спали. Я была с Мартеном одна…
До того как я попала на эту яхту, я не видела различия между моряком и капитаном. Забыв об авантюристическом замысле Оливера, я придвинулась к Мартену совершенно бесшумно, так как была босиком. Твердой рукой я заставила его крепко держать руль, а сама прижалась к нему и поцеловала со всей страстью. Свободной рукой Мартен обнял меня за талию с отчаянием и силой потерпевшего караблекрушение, который наконец-то ухватился за спасательный круг.
«Черная звезда» шла левым галсом. Мартен был замечательным рулевым. Он умело управлял яхтой, и до этого момента ее ход был ровным и плавным. Охваченный страстью, Мартен опрокинул меня на палубу с явным намерением тут же овладеть мною. Он предпочел оставить руль, а не меня. Свободная в своем передвижении «Черная звезда», с поникшими парусами, зарылась носом в набегающую волну. Парусник встряхнуло так сильно, что даже мертвецки пьяный человек не мог бы не проснуться. Мартен поставил парусник по ветру — маневр, который сопровождался жутким скрежетом оснастки и громким хлопаньем парусов. Я открыла глаза и обнаружила прямо над его плечом, на уровне люка, видение, заставившее меня подпрыгнуть, как дикую кошку. Это была голова лорда Давентри, который смотрел на нас жадными глазами.