Любовница авантюриста. Дневная Красавица. Сказочные облака
Шрифт:
— Да! Да! — воскликнул мальчик, преисполненный энтузиазма, и мы с большим искусством сыграли сцену передачи и получения секретного письма. Спрятав письмо в самый надежный карман, мальчишка отправился по адресу, как почтовый голубь. Он радостно улетел на крыльях и исчез на моих глазах.
Я никогда не читала мемуаров Казановы, но я могу себе представить, что там наверняка есть описание нетерпеливого ожидания часа свидания. Мысленно я сто раз проиграла все детали этой первой встречи. Ведь именно первая встреча объясняет вечные поиски Дон Жуана,
Направляясь к дальнему концу причала, построенного еще во времена финикийцев, я торопила время. В эту южную ночь я лучилась светом, наполненным ярким фосфоресцирующим голубым блеском, способным ослепить море. Я была одной из тех тысяч женщин, сжигаемых любовным нетерпением, которые на протяжении тысячелетий бегут на свидание с любимым мужчиной под покровом луны.
Я увидела, что кто-то ждет меня, сидя на крупном валуне. Но только на расстоянии нескольких шагов, когда сидящий привстал, я узнала дядюшку Иво!
Пришел ли он для того, чтобы защитить своего внука от посягательств иностранки? Нет! Я увидела, каким блеском горят глаза этого восьмидесятилетнего старца, преисполненного гордостью за свою победу!
Стоя рядом с ним, я чуть не закричала от злости.
Дядюшка Ибо, несмотря на свой почтенный возраст, казался довольно крепким мужчиной. Все женщины деревни, молодые и старые, окружали его повышенным вниманием. Вполне возможно, что молодой гонец, подозревающий, что содержимое письма носило явно любовный характер, счел правильным отдать его старому донжуану. Ему и в голову не приходило, что речь шла о молодом Иво, которого все еще принимали за ребенка. Не исключено и то, что юный интриган специально перепутал адресата. Что мне оставалось сказать старому морскому волку, который явно собирался отправиться со мной на прогулку в море на своем баркасе?
Нет слов, он был намного приятнее, чем старый лорд Седрик, но старье мне изрядно поднадоело.
Откровенно говоря, старый ловелас вызвал у меня негодование. Да как он мог себе вообразить, что я приду в десять часов вечера полураздетая (если не считать прозрачной ткани, сквозь которую просвечивалась лунная красота моей кожи), благоухающая, как парфюмерный магазин, чтобы отправиться с ним на ловлю сардин при свете факелов?!
Рассвирепев, я плотно обмотала вокруг себя прозрачную одежду (она так походила на греческие одеяния!) и, пылая от гнева и разочарования, оставила старика Иво в недоумении одного. Я все больше удалялась от него, вызывающе стуча каблуками по гальке. Мне кажется, что бедняга так никогда и не поймет нравов этих загадочных иностранцев.
Вернувшись к себе, я бросилась на кровать и зарыдала от разочарования. Мне слышался насмешливый голос Оливера: «Ну что, миледи, не повезло? А может, просто плохо сыграно? Ха-ха!»
Больше я никогда не буду делать попыток путешествовать, не зная языка. Я уехала так же неожиданно, как и приехала.
В то время как полуразрушенный грузовичок, увозивший меня, делал свой первый вираж у подножия горы, я увидела
Увидев меня, он привстал и, осмелев, послал мне воздушный поцелуй. Дурачок!..
Опершись на свои чемоданы, как на корму галеры, я приветливо помахала ему рукой.
Рагуза встретила меня сумерками в духе сказочного сна. Это великолепный город, необычайно красивый, освещенный каким-то золотисто-розовым светом, похожий на подлинную восточную жемчужину.
Полуденный зной заставил всех покинуть улицы. Я прогуливалась, ловя на себе заинтересованные взгляды красивых, породистых мужчин, выставляющих себя напоказ подобно манекенам.
Вечером я танцевала в «Крафка-Кафада». Я переходила из рук в руки, не имея ни минуты времени, чтобы присесть и передохнуть в перерывах между танцами.
Затем меня пригласил Марино. Чувственный жар, исходивший от всего его тела, говорил о больших сексуальных возможностях. Он был смуглым, как и все остальные, даже, по всей вероятности, более смуглым. Взгляд его был томным и глубоким, что всегда привораживало меня.
Кто знает, может, не всякому дана способность чувствовать, как внутри человека, словно в чаще дремучего леса, бьется страсть? Мне их жаль.
Танцуя с Марино, я подумала о том, чтобы отыскать в записной книжке фразу, написанную для дурачка Иво, но он наклонился над моим плечом и сказал на ломаном итальянском: «Когда синьора отправляется домой?» Я знала по-итальянски только навязчивое «Высовываться опасно», сопровождавшее меня в вагонах поездов в Италии. Но я тотчас же все поняла и без колебаний ответила: «Немедленно!»
Я вышла из кафе в сопровождении прекрасного, молчаливого Марино, идущего за мной на некотором расстоянии…
Мы узнали имена друг друга только на заре.
В этой комнате с окнами, выходящими на море, я провела три дня. Благодаря Марино я узнала несколько итальянских слов, он выучил несколько французских, но нам это было ни к чему.
Украдкой я мысленно возвращалась в Англию, готовая снова подчиниться власти Оливера. Мне было слегка грустно при мысли о том, что скоро придется навсегда распрощаться с простыми нравами и снова влезть в оболочку холодной леди.
Призраки оживают
Была ли я там, нет ли, но замок Давентри, подобно большому кораблю, продолжал свое существование.
У меня не было никакой связи с соседними домами, я никого здесь не знала, за исключением лесничего с его Робинзоном, но и это знакомство слишком быстро оборвалось. Если бы я прибыла сюда не вдовой, а с лордом Седриком, вряд ли это что-то изменило бы. Он не был общительным. Не был он и великим благодетелем. Но я наверняка не чувствовала бы себя иностранкой. Если бы я была англичанкой, то стала бы подлинной хозяйкой замка и близлежащих земель.