Любовница бродяги
Шрифт:
— Убийство. Однажды вечером она вышла из себя и зарезала своего мужа.
— Могет быть, он энто заслужил, — сказал Дансер, обдумав информацию. — Я знаю не так уж много мужчин, которые бы энтого не заслужили. И куды ты ее везешь?
— В Денвер. Именно там я должен получить вознаграждение.
Зубы старателя раздвинулись в пародии на задумчивую улыбку.
— А мотет быть, мне лучше тобе убить и взять вознаграждение самому.
Джаррет покачал головой. Он почувствовал, как Ренни напряглась, и, чтобы предупредить ее, сжал ее пальцы. Она молчала, оставаясь
— Ты этого не сделаешь, Дансер.
— Энто как так? — спросил тот, и все его лицо покраснело, кроме паутины шрамов. — И чего ж мене остановит?
— Ты ведь целитель, — сказал Джаррет, чуть-чуть сдвинув вперед свою лошадь. — Вот почему я привел ее к тебе — потому что ты можешь ей помочь.
— Чтоб ты мог потом забрать ее и отправить болтаться на веревке? Я только потеряю время.
Джаррет молчал, не желая подчеркивать значение сказанного. Пусть Дансер сам все обдумает.
Старатель остановил свой взгляд на Ренни и медленно опустил винчестер.
— Ладно, — неохотно сказал он, — но когда она будет в порядке, вы не останетесь здесь ни минуты.
Джаррет кивнул:
— Договорились. Мы задержимся только до тех пор, пока она не сможет ехать дальше.
Дансер убрал оружие, коротко кивнул Джаррету в знак заключения соглашения и пустил свою лошадь шагом.
Направив ЗНАЛИ вперед, Джаррет вскоре догнал Дансера.
До тех пор пока тропа не стала шире, они ехали друг за другом по коридору из разросшихся сосен.
— Ты видел то крушение у Джампа? — спросил Джаррет.
— Могет быть. — Он искоса взглянул на Джаррета. — Вы пришли оттудова? Так ежели ты в Денвер, то малость сбился с пути.
— Как будто я этого не знаю! — Джаррет приподнял Ренни вверх. Ее голова, как у тряпичной куклы, свесилась вперед. — Она устроила мне веселую охоту.
— Не похоже, что она могет одна долго продержаться в энтих горах.
— Ты сейчас как раз можешь убедиться, насколько это верно. Если бы я ее не настиг, она бы уже умерла от истощения.
Дансер в раздумье поджал губы, и его рот покрылся белыми морщинами. Его ясные, холодные голубые глаза смотрелись бы необычно на любом лице, но на таком бесформенном, как у него, они казались совершенно удивительными. Они жгли Джаррета подобно двум пучкам опаляющего света.
— Ты выбрал очинно ужасный способ зарабатывать на жисть, охотник за преступниками, — выслеживать людей только затем, чтобы они умерли в цивилизованном мире.
Он коротко засмеялся и медленно покачал головой.
— Благодаря Господу я избавлен от цивилизации. На это Джаррету нечего было сказать. Он в молчании ехал дальше рядом с Дансером Таббсом.
Хижина старателя была сложена из бревен, срубленных для того, чтобы расчистить для нее место. Она располагалась на маленьком холме, с трех сторон защищенном возвышающимися соснами и осинами, а с четвертой — широким стремительным потоком. Они пересекли вброд ручей и подъехали к навесу, где Дансер привязал лошадей. Джаррет сделал вид, что поддерживает Ренни, слезая с лошади, а затем помог ей соскользнуть в его объятия.
— Ты иди, — сказал Дансер, — Тащи ее унутрь. Я позабочусь о лошадях и о твоих припасах.
Джаррет поднял Ренни и понес ее к двери. Открыв дверь здоровым плечом, он вошел в дом, и тут же уронил женщину на пол.
— Ну, большое тебе спасибо, — прошептала она, поднимаясь на ноги.
— Твое счастье, что я не уронил тебя прямо в снег, — сказал Джаррет, встряхивая рукой.
— Твоя рука?
— Хмм-мм. — Джаррет работал пальцами, сгибая и разгибая их, и одновременно внимательно рассматривал хижину. Здесь был каменный очаг, который Дансер использовал для отопления и приготовления пищи. Золотоискатель не утруждал себя такими радостями жизни, как плита. Насос также отсутствовал, и его означало, что вода набиралась прямо из ручья.
Мебель, сделанная из сосны, была довольно тщательно обработана. Стол имел ровную, гладкую поверхность и правильные, совершенно прямые углы. Два стула с высокими веревочными спинками были отшлифованы песком так, что на поверхности дерева проступала его структура. На стене около очага висели котелки и чайники, стеганое одеяло из цветных лоскутов лежало на кровати. Глаза Джаррета переместились с кровати в сторону лестницы, ведущей на чердак. Он уже собирался выяснить, как Дансер использует чердак, когда услышал шаги старателя, и подтолкнул Ренни к кровати.
Ренни легла на бок поверх одеяла, слегка подтянув колени к груди и сложив руки на животе. Разочарование и Досада, как живые существа, грызли ее изнутри, и изображать больную ей было не так уж и сложно.
Ренни не сознавала, как сильны были ее ожидания, до тех пор пока она не переступила порог хижины Дансера и не увидела, что здесь нет никаких следов ее отца. Она, правда, говорила Джаррету, что не готова к такому исходу, и так и оказалось. Как ни малореальна была другая перспектива, Ренни всегда видела ее в своем сознании: она падает в объятия своего отца/вознагражденная за упорство и целеустремленность.
Боль в сердце Ренни прорвалась тихим стоном. Он был совершенно настоящим.
Дансер перевел взгляд с Ренни на Джаррета.
— Я оставил твои припасы под навесом. Иди и возьми, чего нужно.
Он снял перчатки и бросил на стол.
— Я поищу для нее какой ни на есть отвар. У мене есть пара трав, они могут ей помочь.
Джаррет не хотел оставлять Ренни одну, но не мог позволить себе это показать. Он вышел наружу.
Дансер подождал, пока дверь закрылась, и стряхнул с себя шинель.
— Энтот парень тобе не верит, — сказал он, — Он думает, что ты встанешь и убегешь. — Дансер задумчиво посмотрел на Ренни. — Могет быть, он и прав.
Ренни открыла глаза и захлопала ресницами. Дансер поглаживал свою длинную черную бороду. Ренни понимала, что та боль, которую она действительно сейчас испытывала, ей на руку, но не знала, будет ли этого достаточно. Она не была актрисой я никогда раньше не собиралась ею быть.
— Я бы ушла, — сказала она срывающимся голосом и облизнула пересохшие губы. — Но не могу.