Любовница бродяги
Шрифт:
— Я знаю, о чем ты подумала. Давай поиграем свою роль еще немного и посмотрим, что из этого получится.
Глаза Джаррета блуждали по комнате, переходя с двух стульев у стола к отверстию чердака.
— Еще слишком рано делать те или иные выводы. Ренни кивнула и потерлась лбом о его плечо. Джаррет приподнял ее лицо и заглянул в глаза. Затем его взгляд упал на ее губы и задержался там. Джаррет наклонил голову и поцеловал ее — до боли сладко.
Затем он отстранился и внимательно посмотрел ей в лицо. Изумрудные глаза Ренни все еще блестели от слез, рот был соблазнительно приоткрыт.
— Поверь мне, Ренни. Я не могу ничего обещать на счет результата, но поверь — будет сделано все что нужно.
— Я верю.
Джаррет отпустил ее и встал.
— Почему бы тебе не посмотреть, что Дансер хранит в своей кладовой, пока я взгляну на его чердак? Вытащи все, что мне нужно, чтобы приготовить обед. И обязательно загляни в подвал. У него привычка держать там некоторые овощи. Когда вернусь, достану мясо из коптильни.
Ренни гадала, что такого Джаррет надеялся обнаружить на чердаке, поэтому, когда он отправился в коптильню, сама вскарабкалась по лестнице. Там стояло несколько сундуков, все заполненные одеялами или тряпьем, а также некоторыми странными сокровищами. Пуховая перина, очень похожая на ту, что была на чердаке у Джаррета, занимала большую часть пола. В отличие от тщательно заправленной кровати внизу здесь не было сделано никаких попыток как-то привести в порядок покрывала. Он лежали на перине, сваленные в кучу.
Пожав плечами, Ренни спустилась вниз, и, когда Джаррет вернулся, она уже рылась в подвале, выбирая картошку и репу на жаркое. Она подала все это наверх, затем Джаррет вытащил ее оттуда. Ренни заметила, что он снова встряхивает свою правую руку, но никак не отреагировала. Казалось, что после падения с Зилли это доставляет ему больше беспокойства.
— Есть что-нибудь интересное на чердаке? — спросила она.
— Абсолютно ничего, — с подчеркнутым безразличием сказал Джаррет. Подобрав овощи, он бросил их на стол и стал озираться в поисках ножа.
— Что, если налить немного воды из этого чайника в один из котелков?
Ренни сделала то, что он просил, но при этом расплескала воду на всем пути от очага до стола. Когда Джаррет сердито посмотрел на созданный ею беспорядок, она ответила ему невинным взглядом.
— Миссис Каванаг очень редко разрешает мне помогать на кухне. Наверно, я для этого слишком неуклюжа.
Он смерил ее лукавым взглядом.
— Скорее всего, ты так неуклюжа потому, что не хочешь помогать.
— Могет быть, — ответила она, подражая речи Дансера. Ренни просмотрела кладовую старателя и отложила в сторону приправы и специи.
— Мне кажется, их стоит проверить дважды, прежде чем ты добавишь это в жаркое. Я не знаю, что представляют собой некоторые вещи. Мы можем сами себя отравить.
Она расставила все коробочки и баночки со специями перед носом Джаррета, продолжавшего чистить и нарезать картошку.
— Пахнет как будто нормально, — сказал он, все обследовав.
Ренни закрыла все крышки и села.
— Что у него с лицом?
— Взрыв в шахте. Это случилось очень давно. Когда в пятьдесят восьмом году здесь открыли россыпное золото, Дансер был в составе первой группы. По крайней мере мне так сказали те немногие, кто его помнит по тем временам. Он не очень разбирался в горном деле и еще меньше во взрывчатых веществах. Тогда еще не было динамита и любой серьезный шахтер вынужден был использовать нитроглицерин. Может быть, ты знаешь, какой он неустойчивый.
— Мне самой доводилось им пользоваться.
Синие глаза Джаррета сузились, брови сошлись на переносице. Он сурово посмотрел на Ренни, на след от разлитой воды, затем опять на Ренни.
— Поразительно, — тихо сказал он, качая головой.
— Нет, правда.
— О, я тебе верю. Просто это поразительно, вот и все. Он подтолкнул к ней лук и репу и подал нож.
— Нарежь это и не трогай свои пальцы. Я пока отрежу оленины.
Ренни сморщила нос, но не стала отказываться.
— Значит, Дансер все эти годы после несчастного случая оставался один?
— Это так, время от времени он принимает подарки от тех, кому когда-то помог, но очень редко появляется среди людей. Как видишь, здесь не так-то много вещей, привезенных из города.
— Перед тем как найти золото, он был медиком?
— Не похоже. Тому, что он знает о лечении болезней, он выучился сам или научился от индейцев.
— А откуда шинель, которую он носит? И ножны? Он что, воевал?
— Не думаю. Его ранило при взрыве еще раньше. Вероятно, он снял их с какого-то замерзшего дезертира, который забрел сюда. Это совсем немного добавляет к той атмосфере безумия, которую он создает.
Несомненно, Дансер ее действительно создавал. Другим ее аспектом был его резкий, почти яростный смех. Дребезжащий голос, звук которого напоминал скрип железа по стеклу, довершал картину.
— Он очень осторожно прикасался ко мне, — тихо сказала Ренни.
— Это другая его сторона, благодаря которой мы смог ли сюда попасть, но не заблуждайся: он не шутил, когда он говорил, что убьет меня, чтобы ты могла уйти. Я думаю, он может это сделать.
— Джаррет! Но ведь ты же сказал ему, что я убийца. Почему он может так поступить?
Джаррет отложил нож и долго-долго смотрел в глаза Ренни. Его лицо было очень серьезным.
— Разве ты не знаешь, как много может сделать мужчина ради твоей улыбки?
Ренни отвела взгляд.
— Не говори так.
— А почему? Это же правда.
Она покачала головой, начала резать лук и почти сразу же порезала палец. Слезы от боли, слезы от досады, слезы от лука — все это смешалось и подступило к глазам. Ренни попыталась улыбнуться.
— Вот видишь, что ты наделал? — дрожащим голосом спросила она.
Стоило только Джаррету назвать ее по имени — и шлюзы открылись. Он обошел вокруг стола, поднял Ренни на ноги и прижал к себе, обмотав палец своим носовым платком. Рубашка Джаррета впитала в себя все ее слезы. Прошло не меньше минуты, прежде чем Ренни успокоилась.
— Прости меня, — сказала она, шмыгая носом, и вытерла слезы завязанным пальцем. — Наверно, я уже дошла до точки.
— Думаю, в этом нет ничего удивительного, раз она растянулась от Нью-Йорка до Джагглерс-Джамп.
Уголки ее рта приподнялись в слабой улыбке.