Любовница египетской мумии
Шрифт:
- Меня кто-то ищет?
Симпатичный парень за стойкой указал на толстяка в мятых льняных брюках. Несмотря на поздний, почти ночной час, «пончик» не удосужился снять широкополую панаму и выглядел, мягко говоря, идиотом. Я сделала пару шагов к дивану, на котором устроился пузатый мачо, тот вскочил и, широко раскрыв объятия, кинулся вперед, выкрикивая:
- Дашута! Сколько лет, сколько зим!
- Здрассте, - ошарашенно ответила я, уворачиваясь от его потных рук.
- Ты меня не узнала!
– загрустил «пончик» и спросил у Азамата, который не сводил с нас глаз: - Где тут у вас тихое местечко с хорошей выпивкой?
Портье непонимающе заморгал.
- Он не говорит по-русски, - пояснила я, - внизу есть чайная комната.
- Вот обезьяна, - обозлился толстяк, - раз в отеле работает, должен по-нашенски балакать. Я Никита Фролов.
- Очень приятно, - машинально ответила я, - Даша Васильева.
- Это я отлично знаю, - хохотнул пузан, с трудом втискиваясь за хлипкий столик, - ты меня не вспомнила? Эй, мартышка, неси нам чаю, пирожных и всякого такого.
Хрупкая официантка кивнула и испарилась.
- Сделайте одолжение, не хамите обслуживающему персоналу, - сердито одернула я Фролова, - кое-кто из служащих хорошо понимает по-русски!
- Во! Совсем не изменилась!
– заржал Фролов.
– И в школе такая же была! Борец за правду и справедливость! Защитница сирых и убогих!
- В школе?
– переспросила я.
– Мы вместе учились?
На секунду мне стало страшно: неужели я выгляжу так же, как этот толстяк? Фролов стянул панаму, показалась плешь, чуть-чуть прикрытая редкими кустиками волос.
- Ну да, - кивнул толстяк, - я, правда, моложе, но отлично тебя помню.
Я впала в ступор. Моложе? То есть я старше этого потного, смахивающего на бильярдный шар субъекта? Внезапно на ум пришло воспоминание. В прошлом году, летом, мы с Дегтяревым сидели в кафе, и вдруг он ринулся к симпатичной женщине. Ситуация до дрожи напоминала ту, в которой очутилась я сейчас. Александр Михайлович завопил: «Натка, узнаешь меня?» «Нет», - честно призналась дама. «Ну как же, - расстроился полковник, - школа номер три! Мы там вместе десять лет провели. Я Дегтярев». Женщина с трудом изобразила радость. «Да-да! Точно! Дегтярев! Неужели я могла вас забыть! Конечно, нет! Вот только выпало из памяти, какой предмет вы вели? Труд или физкультуру?»
Я постанывала от смеха, полковник спешно ретировался за наш столик и, наблюдая, как Натка, помахав ему на прощанье рукой, уходит, обиженно протянул: «Да мы с ней в параллельных классах учились. Наташа в «Б», а я в «А». Что, я совсем плохо выгляжу?»
Целых полгода после того случая я поддразнивала полковника, называла его «физрук» или «трудовик», просила передать привет ученикам, в общем, забавлялась, как могла. Александр Михайлович дулся, фыркал и по-детски обижался, чем вызывал у меня веселый смех. И вот сейчас я понимаю, какие эмоции испытывал бедняга. Я старше лысого пузана? Быть того не может!
- Ешь пирожные, не стесняйся, - гудел тем временем Никита, - ну рассказывай, как живешь?
- Нормально, - коротко ответила я, - и ты, похоже, вполне благополучен.
- Не жалуюсь, - хохотнул Никита.
- Да, вот так приятный сюрприз - неожиданно встретить на другом конце света человека, который учился с тобой в одной школе, - улыбнулась я.
– Сразу в голове оживают воспоминания. У вас ведь географию тоже Аргентиныч вел?
- Точно, - кивнул Никита, - такой прикольный мужик. Аргентиныч! Надо же! Совсем про него забыл! Вот почему надо ходить на встречи выпускников! Снова становишься ребенком!
Я продолжала сладко улыбаться.
- Верно, Аргентиныч всем ставил тройки. Он постоянно повторял: «Географию на пять знает лишь природа, на четыре я, а вам и трояка сверхдостаточно!»
- Да-да-да, - словно китайский болванчик закивал Никита, - у меня еще отец ходил к нему разбираться! Аргентиныч мне тройбаном весь аттестат портил.
Я с неподдельным интересом взглянула на собеседника.
- Ну и как? Договорился?
Никита погладил толстой рукой живот.
- А то! Мой папахен мог тигра усмирить.
- Твой отец был и впрямь незаурядной личностью, раз сумел договориться с никогда не существовавшим педагогом, - мрачно сказала я.
- Эй, ты о чем?
– заморгал Никита.
Я оперлась локтями о стол.
- В моей школе не преподавал учитель по прозвищу Аргентиныч. Он работал в институте, где училась Даша Васильева. Маленькая деталька - Аргентиныч трудился на кафедре физкультуры, а кликуху он получил за привычку постоянно повторять: «Ну и дела, Аргентина в ход пошла». Что мужчина имел в виду, не знал никто, но Аргентинычем его звал даже ректор. В другой раз придумайте более правильный ход, желая навязаться незнакомой женщине. И уж совсем гадко утверждать, что я вас старше! Когда вы заканчивали школу, я еще даже не ходила в первый класс.
- Ну ладно, - забормотал Никита, - чего уж так злиться?
- Что вам надо? Кто вы? Представьтесь, - потребовала я.
- Никита Фролов, - повторил толстяк.
Я встала.
- Прощайте, хочу спать.
«Мачо» вынул из кармана телефон.
- Пожалуйста, подождите. Вот, поговорите.
Я взяла протянутую трубку и услышала голос Дегтярева:
- Даже умотав из дома, ты ухитряешься вляпаться в неприятности!
- И тебе приятного вечера, - ехидно ответила я, - надеюсь, в Ложкине льет дождь!
- У нас майское солнечное утро, - заявил Александр Михайлович, - поговори с Фроловым.
- Он твой знакомый?
– уточнила я.
- В некотором роде, - разозлился полковник, - но я работаю в Большом доме на Петровке, а Никита - в «Детском мире». Еще вопросы есть?
- Нет, - вздохнула я и отдала трубку «мачо».
«Детским миром» столичные жители издавна называют здание комитета госбезопасности, ой, простите, ФСБ, здоровенный мрачный дом, находящийся в шаге от самого крупного магазина для малышей.