Любовница египетской мумии
Шрифт:
- Нина этого и не скрывала, - удивилась я.
- После того как завыла сирена, кто-то прыснул жидкость на электронный замок витрины. Она замкнула электросеть, поэтому погас свет. По мнению эксперта, была предпринята попытка ограбления.
Я не успела сделать никаких выводов. Главный полицейский ткнул пальцем в кучу мелочей, которую члены группы вытряхнули из своих карманов и сумочек.
- Чей дозатор?
– быстро перевела его слова Лара.
- Мой, - спокойно ответил Гена, - это спрей от астмы.
- У вас заболевание дыхательных путей?
–
- Нет, блин, ради прикола его таскаю, - ощерился Сорокин.
- Он всего лишь выполняет свою работу, - укорила антиквара Лариса.
- Тогда не фиг глупые вопросы задавать, - надулся Гена.
- Как вы объясните, что на замке витрины обнаружены следы вашего лекарства от астмы?
– испуганно протянула Лариса.
- Очень просто, - серьезно ответил Сорокин, - в вашем чертовом музее стояла духота, мне показалось, что я задыхаюсь, вынул дозатор, и тут Нина Кузю на стекло грохнула. Сирена завыла неожиданно, я пошатнулся, чуть не упал, случайно нажал на распылитель. Если свет из-за этого вырубился, то простите. Я виноват. Не хотел. Но штраф платить не стану, с больного человека денег не берут.
Лариса сорокой затрещала по-пхасски. Лицо полицейского разгладилось, на нем прорезалась улыбка. Я перевела дух. Слава богу, дурацкое недоразумение разъяснилось, сейчас нас отпустят.
Кузя издал странный звук.
- Что это с ним?
– напряглась Света.
– Заболел?
- Нет, - объяснила Нина, - он так чихает.
- Бедняжечка, - пожалела песика Света, - собачка могла под кондиционером простудиться.
- Мне плохо, - простонал Юра.
- Опять двадцать пять, - скривилась жена.
Я покосилась на Маркина. Лоб Юры покрывали крупные капли пота, глаза запали, на шее часто пульсировала вена.
Я повернулась к Свете.
- Кажется, вашему супругу действительно дурно.
- Он притворяется, - заявила она.
- Юра сильно вспотел, это нехорошо, - не отставала я.
Светлана скривилась.
- Юрка раньше бухал по-черному. Мы чуть из-за водки не развелись. Трудно описать, что у нас дома творилось! Каждый день он на бровях приползал, агрессивный, кулаками махал. Ну я и решила: хватит, ухожу. Юрка испугался, у него родственников нет, рос в детдоме. Умоляя остаться, пообещал: «Брошу пить». И сдержал слово. Силу воли проявил, разбил бутылку о раковину и больше к водке не прикасается. Ломало его, как наркомана, но он удержался и вот уже шесть месяцев трезвее папы римского. Наша поездка на Пхасо - медовый месяц. После свадьбы муж пятьдесят дней не просыхал, и потом я трезвым его редко видела.
- Раз Юра способен властвовать собой, он не станет симулировать плохое самочувствие, - забеспокоилась я.
Света скорчила гримаску.
- Юрка излишне впечатлительный. Ему нарколог сказал, что у тех, кто резко бросает пить, бывает инфаркт. Теперь он вечно к себе прислушивается, чуть где зачешется, в панику ударяется: «Спасите! Помираю!» Надоел он мне до икоты. Ночью за водой гоняет, днем ему сахар подавай, давление меряй. Все врачи мнительные!
- Нас отпускают!
–
– Никаких претензий.
- Шикарно, погнали, - вскочила со стула Катя, - хочу мороженого! Десять шариков! Вафли, шоколадный сироп и орешки! Еще нарезанный зефир! Мам, не тормози!
Продолжая составлять рецепт десерта, Катя первой выскочила за дверь. Наташа устало потрусила за дочерью. Следом уверенным шагом человека с чистой совестью участок покинул Геннадий.
- Сейчас, мой дусик, - засюсюкала Нина, поглаживая Кузю, - Кусенька драгоценный. Пописаешь на улице и нямочки. Безобразие! На пхасскую полицию следует подать в суд. Не разрешили ни покормить, ни напоить собаку. А как же права животных? Сергей! Очнись!
Кузя тявкнул, муж безропотно потянулся за своей половиной.
- Мне плохо, - чуть слышно произнес Юра, - очень... совсем... не дышу...
Полицейские собирали со стола бумаги, они не понимали по-русски и не обращали на Юрия ни малейшего внимания.
- Еще раз заноешь, я от тебя уйду!
– рассвирепела Светлана.
– Нет, правы были те, кто меня предупреждал: «Вылеченный алкоголик - беда. Бросит квасить, будет постоянно капризничать».
Энергично встряхнув головой, Света повернулась к двери. Марков резко встал, пошатнулся, шагнул вперед и рухнул навзничь.
Лариса кинулась к Юре:
- Ты ушибся?
Я последовала ее примеру и задала глупый вопрос:
- Как дела? Порядок?
Юра не отвечал. Один полицейский схватился за мобильный, другой присел около Маркова на корточки и приложил пальцы к его шее.
- Мбути, - растерянно произнес полисмен, - мбути!
- Что он сказал?
– задергалась я.
- Умер, - машинально перевела Лариса и схватилась за голову, - умер! Ну и дела! Меня могут теперь лишить лицензии. Сначала происшествие в спецхранилище, а теперь еще и труп! За что мне это?
- Замолчи, - приказала я, - ты умеешь делать искусственное дыхание?
- Учили в институте, но я давно забыла, - залепетала экскурсовод, - и он все равно умер!
- Полицейский не врач, он мог ошибиться, - засуетилась я, - давай, запрокидывай Маркову голову. Я буду вдувать в рот воздух, а ты клади руки ему на грудь и нажимай на счет «три». Начали.
- Раз, два, - зашептала Лариса.
- Он шутит?
– дрожащим голосом пропищала Света.
– Прикидывается, да?
Я зажала несчастному нос и ничего не ответила его жене.
«Скорая» приехала невероятно быстро. Нас с Ларисой оттеснили в сторону. Два врача, по виду европейцы, некоторое время возились над телом, затем один на отличном французском произнес:
- Поль, я полагаю, смерть по прибытии.
Я дернулась. Надо же, у иностранцев та же терминология, что и в России. Смерть по прибытии.
- Что с ним стряслось?
– вопрос сам сорвался с моих губ.
Поль зашелестел листками, вынутыми из чемоданчика.
- Точно ответит лишь патологоанатом, мадам. Инфаркт, инсульт, аневризма аорты, тромб... У неожиданной кончины много причин. Это ваш родственник?