Любовница египетской мумии
Шрифт:
Продолжая кипеть от негодования, я подошла к двери своего номера и начала искать ключ. Не знаю, как у вас, а у меня в любой сумке царит беспорядок. Я безуспешно пошарила в основном отделении, потом присела на корточки и вытряхнула прямо на пол содержимое сумочки. Губная помада, зеркальце, расческа, упаковка бумажных платков, мобильный, таблетки от головной боли, несколько смятых фантиков, невидимки, резиночка для денег, кошелек и шоколадка, на обложке которой было русское название «Маруся». На секунду меня охватило удивление. Я не ем молочный шоколад, предпочитаю горький, где содержание какао-бобов не менее восьмидесяти пяти процентов. И правильно ли называть
Попробовав в конце двадцатого века разнообразные «ненашенские» сласти, я пришла к выводу, что российские конфеты лучшие, и теперь покупаю только их. Маленькая деталь: беру лишь те, которые изготавливают много лет подряд: «Коровку», «Аленку», «Грильяж». «Маруся» - из числа проверенных временем сладостей. Сто граммов белого настоящего суфле и отличный шоколад. Приобрести на Пхасо «Марусю» невозможно, значит, лакомство прилетело из Москвы. Только вот незадача: я абсолютно не помню, где и когда купила батончик. И зачем он мне? Но раз шоколадка в сумке, значит, я ее все же приобрела. Да уж, старость не радость, начинаются провалы в памяти, эдак и до маразма рукой подать. Хотя... Я улыбнулась. Ну конечно! В самолете нам приносили обед, на подносе лежал десерт. Наверное, это была «Маруся», которую я в припадке хозяйственности забрала с собой.
Справившись с удивлением, я сумела-таки отыскать ключ. Он очутился во внешнем кармашке. Решив, что для одного дня приключений хватит, я провела карточкой по замку и не услышала характерного щелканья. Пришлось повторить операцию, потом совершить ее в третий раз, четвертый.
- Мадам, я могу вам помочь?
– вежливо спросила горничная, толкавшая вешалку с вещами из химчистки.
- Похоже, ключ размагнитился, - расстроилась я.
- Маловероятно. Разрешите попробовать?
– предложила девушка, но дверь не послушалась и ее. Я совсем скисла.
- Придется спускаться на рецепшен.
Пхаска засмеялась.
- Нет необходимости. Мадам, вы перепутали комнаты.
- Не может быть, - возразила я, - отлично помню, поселилась в триста восемьдесят девятом.
- На ключе цифра четыреста семьдесят шесть, вы поднялись не на тот этаж, - улыбалась девушка.
- Я похожа на идиотку?
– заморгала я.
– Триста восемьдесят девять и четыреста семьдесят шесть: что общего у этих цифр?
- Что вы, мадам, - испугалась прислуга, - разве я могу вас оскорбить? Извините, если допустила бестактность. Но у нас везде одинаковый интерьер, многие гости теряются. Ваш номер четыреста семьдесят шесть.
- Вы полагаете?
– заколебалась я.
- Конечно, мадам, - заверила горничная, - вы давно заселились?
- Вчера, - ответила я.
- Совсем мало времени прошло, - учтиво сказала девушка, - я бы никогда номер комнаты не запомнила. Вы сдавали карточку на рецепшен? Или носили с собой на пляж?
- Отдала утром портье, - решительно ответила я, - вечером забрала.
- Значит, никто не мог ее подменить, - важно кивнула горничная, - у нас строжайший порядок. Поднимайтесь на этаж выше!
- Спасибо, - протянула я и направилась к лестнице.
Вероятно, пора обратиться к врачу, попросить выписать таблетки, стимулирующие память. Со мной творится что-то неладное. Отлично помню: я живу на третьем этаже, а оказывается, выше. И про батончик «Маруся» начисто забыла, с трудом сообразила, как он попал в мою сумочку.
Очень расстроенная сбоями в памяти, я доплелась до своей двери, вставила карточку в гнездо и без всяких проблем распахнула створку. На душе стало еще тяжелее. Горничная оказалась права, я маразматичка!
В небольшом холле царила темнота, зато из-под двери санузла пробивался тонкий лучик света. Я испугалась. Сколько вы знаете историй о беспамятных старушках, которые, уходя из дома, не выключали воду и заливали соседей? Когда в мой номер прибежала Фатима, я как раз хотела принять ванну. Вот будет весело, если она переполнилась и вода хлещет на пол!
Швырнув сумку на тумбочку, я распахнула дверь и заорала:
- Мама!
Нет, слава богу, потопа не случилось. Из большого латунного крана в белоснежную ванну не лилась вода. В глубочайшее изумление меня вверг мужчина, который безмятежно стоял лицом к раковине. Из одежды на незнакомце были только носки.
- Мама!
– взвизгнула я во второй раз.
Незнакомец вздрогнул, глянул в зеркало, обернулся и воскликнул:
- Мама! Вы кто? Ой! Даша? Что вы здесь делаете?
Я вгляделась ему в лицо.
- Сергей? Как попали в мою ванную?
Муж Нины развернулся, я зажмурилась.
- Там висят полотенца и есть халат.
- Простите, - спохватился Волькин, - все, я замотался.
Я приоткрыла сначала один глаз, потом второй и потребовала:
- Немедленно объяснитесь!
Сергей кашлянул.
- Вообще-то вы стоите в моем номере. Как вы вошли?
- Открыла дверь карточкой, - прошептала я, - на ней выбит номер четыреста семьдесят шесть.
- Чертовщина, - нервно отозвался Сергей, - уходите.
- Нет, - уперлась я, - сначала я хочу удостовериться, что это не мой номер.
- Это точно не ваши апартаменты, - обозлился Волькин.
Но я уже покинула ванную и нырнула в спальню.
- Не трогайте выключатель, - взвыл Волькин, но поздно, я успела нажать на клавишу.
Под потолком вспыхнула по-восточному роскошная люстра. Я увидела стол, на котором валялось дорогое кружевное белье вперемешку с мужскими трусами и футболкой, кресло с пиджаком на спинке, пару туфель на высоком каблуке и женщину, сидевшую в постели.
- Немедленно проваливайте!
– загремел Сергей, входя в комнату.
- Это не Нина, - глупо сказала я, - в кровати не ваша жена, а наша экскурсовод Лариса!
- М-м-м, - простонал Волькин и упал в кресло.
- Дашенька, - зачастила Лариса, - вы определенно не так поняли ситуацию.