Любовница египетской мумии

Донцова Дарья

 - Холи! Холи!
– захлопал в ладоши дядька.

 Поднимать ногу и голосить «пин-пин» показалось мне невероятно глупым. Я решила отделаться ответными аплодисментами и забила рукой об руку. Раздалось тихое шипение, под ногами разлилась небольшая лужица, очевидно, контейнер срабатывал от хлопка.

 - Юнука! Юнука!
– завопили малыши лет пяти, они пролезли из магазина к мужчине и стали совать мне финики.
– Бени ам! Бени ам!

 Пришлось слопать новую порцию еды грызуна и вновь забить в ладоши. Но на этот раз мои пальцы нащупали какую-то проволочку, и я случайно за нее потянула. В шкуре вспыхнули лампочки, на голове что-то заскрипело, хвост резко мотнулся в сторону, освобожденная дверь крутнулась, меня вынесло в центр торгового зала, и я увидела еще одного юнуку.

 Мой «братик» производил чудовищное впечатление и здорово напоминал новогоднюю елку. Вся его шуба переливалась гирляндой, остроконечные уши на голове то поднимались, то опускались, морда дергалась, словно несчастного мучил нервный тик, хвост изгибался во все стороны, а из-под нижних лап били ярко-синие огни. На всякий случай я протянула коллеге лапу и сказала:

 - Холи!

 Второй юнука повторил мой жест, я почувствовала, как кто-то дергает меня за ноги, увидела рядом штук пять маленьких пхасцев, заметила их же около собрата и сообразила: я стою перед огромным зеркалом.

 - Бени ам, - кричали дети, протягивая мне финики, - бени ам!..

 Безропотно проглотив то ли десятый, то ли двадцатый финик, я поняла, что начинаю получать гастрономическое удовольствие от непонятной еды, вот только меня мучила икота и настораживал странный запах, исходивший от бени. Толпа ребят вокруг меня ширилась, я не успевала брать угощение, и тут один из малышей случайно встал на одну из лап моего костюма.

 Раздался щелчок, скрип, повеяло странным кислым запахом. Я стояла лицом к зеркалу, увидела, как из пасти маски вырвалась струя дыма, уши встали торчком, и услышала, как из головы полилась песня.

 - Холи бени! Ам-ам! Пин-пин! Бам-бам-бам!

 Костюм был снабжен магнитофоном.

 Теперь на меня обратили внимание и взрослые. Взявшись за руки, дети и их родители начали водить хоровод вокруг юнуки. Я поняла, какие ощущения испытывает новогодняя елка, но не могла выйти из роли, потому что хорошо запомнила слова девочки о любви пхасцев колотить иностранцев, которые смеют наряжаться в костюм символа острова Пхасо. Что мне оставалось делать? Я хлопала в ладоши, боролась с изжогой, кашляла от дыма, который вырывался из моей же пасти, и старалась не наступить в большую лужу. Похоже, резервуар с водой в карнавальном прикиде был безразмерным.

 - Холи! Холи!
– орал людской круг.

 - Ам-ам, пин-пин, - отвечала я, боясь, что таким образом проведу остаток дня и большую часть ночи.

 Через десять минут мне захотелось пить, спустя пятнадцать стало понятно: необходимо срочно посетить дамскую комнату.

 - Мама, - закричал по-французски симпатичный кудрявый малыш, - а когда юнуку сожгут?

 - В полночь!
– проорала в ответ светлокожая женщина в ярком платье.

 Я замерла и воскликнула:

 - Что значит сожгут?

 Дама с ребенком погрозила мне пальцем.

 - А то ты не знаешь! Самого красивого и веселого юнуку выбирают царем карнавала, а затем он идет в костер. У тебя есть все шансы стать лучшим. Эй, ты испугался? Это же не по-настоящему! Правда, в прошлом году на юнуке шкура вспыхнула, но ничего страшного не случилось. Наш добрый монарх оплатил ему пересадку кожи во Франции. Смотался юнука на халяву в Европу, сейчас уже без костылей ходит.

 - Мама, - прошептала я, - ам-ам, пин-пин! Слава Жанны д’Арк и Джордано Бруно мне не нужна.

 - Олмаси кудру!
– ожило радио.

 Хоровод распался, покупатели бросились к эскалатору.

 - Счастливый час, - по-французски заголосил усилитель на третьем этаже, - ровно шестьдесят минут все товары по три пхая. Торопитесь! Лучшие платья, косметика!

 Я оглянулась в поисках туалета, но тут же сообразила, что не смогу воспользоваться унитазом из-за костюма, и решила оставить попытки найти сортир. В конце концов, в моем положении есть большой положительный момент: если юнука прилюдно описается, все будут страшно рады и начнут аплодировать.

 - Бени, ам, - сказал знакомый голос, я резко повернулась на сто восемьдесят градусов и завопила:

 - Лариса!

 - Юнука!
– подскочила экскурсовод.
– Мы знакомы?

 Я схватила Лару за плечо.

 - Скорее, купи мне платье, джинсы, халат, наплевать что! Меня могут побить, сжечь на костре. Шкура отчаянно воняет, у меня все тело чешется, я мечтаю о стакане воды, могу описаться. Ты меня не узнала? Я Даша Васильева, преподаватель французского языка из Москвы, член твоей группы туристов.

 Слава богу, у Ларисы имелась машина, небольшая малолитражка, куда с трудом влезла голова юнуки. Еще больших усилий мне стоило раздеться, но в конце концов карнавальный костюм очутился в багажнике, я натянула на зудящее тело в спешке приобретенный Ларисой розовый сарафан, сунула ступни во вьетнамки и простонала:

 - Включи кондиционер на полную мощность.

 - Где ты взяла наряд юнуки?
– полюбопытствовала экскурсовод.
– Ты сильно рисковала, разгуливая в нем по улицам. Пхасцы очень ревниво относятся к соблюдению традиций.

 Я испытала огромное искушение рассказать правду, но вспомнила огорченное личико Ари, сообразила, что являюсь официальной женой Себастьяна, и буркнула:

 - Это глупая шутка.

 - Да уж, - хмыкнула Лариса, - завтра мы идем в музей, не вздумай там пошутить. Постой! Когда все вернулись в автобус, я спросила: «Где Дарья?» А Гена ответил: «Она встретила приятелей из местных. Они обещали доставить ее к ужину в отель». У тебя есть знакомые пхасцы? Это их костюм?

 - Угу, - соврала я, - точно! Ты угадала.