Любовница египетской мумии
Шрифт:
- Отлично, - обрадовался Сорокин и втолкнул меня в мрачный магазин, более смахивающий на убежище Бабы Яги, чем на торговую лавку со свадебной атрибутикой.
За прилавком сидела крючконосая старуха.
- Хале маннам?
– спросила она Геннадия.
- Малешн сирук, - ответил мой спутник, чем поверг меня в изумление.
До сих пор Сорокин бойко изъяснялся на неправильном французском, слова произносил с чудовищным акцентом, но местные жители хорошо понимали суржик и поддерживали диалог.
- Ты знаешь пхасское наречие?
– не удержалась я.
- Попрактиковался перед отъездом, - кивнул антиквар, - купил самоучитель и затвердил десяток фраз. У меня талант к языкам.
- И что ты сказал старухе?
– спросила я.
- Дама желает приобрести наилучший свадебный наряд, - перевел Гена.
Баба Яга поманила меня рукой.
- Мнаси.
- Иди за ней, - пояснил спутник.
- А ты что будешь делать?
– бдительно осведомилась я.
- Я что, посижу, покурю, - потер руки Гена, - выпью кофейку за счет заведения.
- Не вздумай уйти!
– предостерегла я.
- Я похож на подлеца, способного бросить женщину одну в незнакомом месте? Хорошего же ты обо мне мнения, - обиженно пробурчал Сорокин.
Успокоившись, я пошла с Бабой Ягой и очутилась в небольшой комнате с зеркалами. Старуха хлопнула в ладоши, в примерочную вбежали девушки с охапками разноцветных тряпок.
- Ванаку!
– приказала хозяйка.
Я сообразила, что она велела мне снимать платье, и живо скинула одежду. Бабка зацокала языком, начала довольно больно тыкать мне корявым пальцем под ребра.
- Ой, - взвизгнула я, - не деритесь!
- Она говорит, что вы слишком худая, - застрекотала на французском одна из помощниц, - мужу не понравитесь. Невеста должна походить на рахат-лукум, а не на палку, которой от бродячих собак отбиваются. А еще ей не по вкусу ваши трусики, такие только шмары носят, порядочной женщине подходят панталоны.
Слово «шмара» было мне незнакомо, но, судя по презрительной гримаске девчонки, оно никак не могло сойти за комплимент. Я представила «рахат-лукум» в длинных, до колена, штанишках и неожиданно взбодрилась. От усталости не осталось и следа.
- Аварка!
– велела старуха, и меня стали одевать.
Сначала на ноги натянули прозрачные шаровары, на них надели полотняные, а уж потом шелковые, ярко-красные, щедро расшитые золотой нитью. Затем на талии застегнули конструкцию, здорово смахивающую на абажур, на нее навесили четыре юбки: нейлоновую, холщовую, ситцевую и атласную. Последняя имела цвет пожарной машины и была обильно разукрашена разноцветными камнями размером с голубиное яйцо. Следом настала очередь коротких рубашечек, которым я потеряла счет, корсета и широкого пояса с кистями.
- Акали мцуко!
– кивала Баба Яга.
- Она говорит, что, когда закроем лицо, вы станете красавицей, - пояснила доморощенная переводчица, - не шевелитесь, надо хорошо спрятать волосы.
Мою голову укрыла шапочка-шлем, она низко опускалась на лоб до линии бровей.
- Фу, - выдохнула я.
- Не нравится?
– похоже, искренне расстроилась девушка.
– Это самый дорогой наряд.
- Очень он тяжелый, а корсет не дает дышать в полную силу, - заныла я.
- Замуж выходят один раз в жизни, надо потерпеть, - назидательно произнесла помощница Бабы Яги, - вы жениха до старости ждали, неужели теперь ради него красивое платье не наденете?
- Щеки что-то царапает, - пожаловалась я.
- Это держатель чадры, - кивнула продавщица, - сейчас.
Тоненькие пальчики, от которых пахло кокосом, живо прикрепили к головному убору темно-бордовую ткань, тоже в стразах. Я не успела пикнуть, как на голову набросили нечто, по ощущению сильно смахивающее на одеяло, а на руки натянули перчатки.
- Ничего не вижу!
– завопила я.
- И не надо, - ответила переводчица, - невеста на свадьбе немая и глухая. Фу ты, совсем забыла.
«Одеяло» приподнялось, перед глазами замаячило нечто похожее на пробку для ванны.
- Откройте рот, - скомандовала пособница старухи.
Если со мной беседовать в приказном тоне, я сначала машинально подчиняюсь, а уж потом думаю, следовало ли проявлять послушание. У меня сильно развито так называемое лестничное остроумие: в нужный момент я теряюсь, а спустя десять минут в голову приходят слова, которые надо было произнести ранее.
Я разинула рот, в ту же секунду девушка ловко впихнула между моими челюстями пробку и сделала быстрое движение рукой. Я замычала и попыталась вытолкнуть кляп языком.
- Спокойно, не дергайтесь, - запела девушка, - это Монбул, основная деталь костюма. Видите маленький ключик?
Я тупо кивнула, глядя на крохотное изделие из золота, висящее на красной тесьме.
- Во время обряда невесте нельзя говорить, - спокойно объясняла девушка, - ужасно плохая примета, если она хоть звук издаст. Поэтому ей в рот вставляют Монбул. После обряда гости сядут за стол, а тебя муж уведет в спальню, там откроет замок, вы совершите брачный долг, и свекровь пригласит всех посмотреть на постель. Ясно?
Я затрясла головой. На голову снова опустилось одеяло, но на этом мои приключения не закончились. Девушка схватила меня за запястье.
- Сейчас свяжу твои руки и передам шлейку отцу. Пошли.
Очень надеясь, что меня после показа Геннадию сразу разденут, я осторожно почапала за провожатой. Если вы когда-нибудь передвигались в кромешной темноте, то поймете меня. Если у вас подобного опыта нет, то описать свои ощущения я не способна. Под ногами заскрипели ступеньки. Слава богу, мне оставили родную обувь, поэтому я смогла спокойно преодолеть лестницу и поняла: нахожусь в основном помещении лавки и сейчас услышу восторженный возглас Гены.