Любовница Каменных Драконов
Шрифт:
После острой пытки, от которой все ее тело тряслось как в лихорадке, она, поскуливая, до головокружения жаждала, чтобы язык Алана мягко коснулся ее, проводя теплые полосы удовольствия на коже, на алеющих губах. Одного прикосновения к жаждущей дырочке, к раскрытому расслабленному лону было достаточно, чтоб она кончила. А когда его губы смыкались на ее клиторе, она чувствовала, что умирает, разодранная сладкой пыткой.
Тяжко дыша, почти оттолкнув содрогающееся тело Мэл, Алан, мокрый, распаленный, отпрянул от нее, глядя на женщину враждебно, исподлобья, тяжелым взглядом. Его руки отпустили ее, и Мэл тотчас сомкнула трясущиеся колени,
Почувствовала так же ясно, как камень в руке. Как вкус пищи на языке. Она чувствовала, что владеет сердцем Алана, его мыслями, и что он рвется, пытаясь освободиться, но не может.
И это ей понравилось.
Глубже вдохнув, стараясь запечатлеть в памяти это волнующее ощущение, Мэл неожиданно для себя самой улыбнулась - растерзанная, мокрая, дрожащая. В ее глазах появилось выражение жесткой властности, и она, вдруг разведя колени, произнесла дерзко, с вызовом, хрипло произнесла, приказывая:
– Еще.
Алан вздрогнул, словно его ожег удар хлыста; одним коротеньким словом Мэл покорила его, подманила на приманку, от которой он не мог отказаться. Она, связанная, его добыча, его пленница, всецело находясь в его власти, повелевала им. Именно она решала, сколько продлится ее удовольствие, и требовала его. И устоять Алан не мог.
Вода лилась меж ног женщины, Мэл откинулась назад, шумно задышав, прикрыв глаза, изгибаясь в предвкушении удовольствия, и Алан снова шагнул к ней, жадно обнял ее трепещущие бедра и со страстью прижался губами к ее лону, чтобы почувствовать на своем языки мягкие спазмы ее оргазма.
– Сделаем игру более сложной.
Это произнес Рэй, подкравшись сзади.
Его ладони легли на виски стонущей Мэл, губы накрыли ее задыхающийся ее рот, заглушая ее стоны и крики. Его язык ласкал горящие, возбужденные губы женщины, стирал ее крики, проникал в ее рот и ласкал ее дрожащий расслабленный язык.
В его поцелуях, в проникновении языка в ее рот было власти и секса не меньше, чем в поцелуях Алана, покрывающих ее живот, бедра, мокрое лоно. Ей казалось, что она кончает от того, как язык Рэя ласкает ее губы; от того, как его губы прихватывают ее язык, посасывая, от мой мягкости, что он дарит ей, и от почти извращенного желания проникнуть поглубже в ее рот.
Мэл, извиваясь в крепко удерживающих ее руках, сходила с ума, чувствуя, как удовольствие накатывает на нее все новыми и новыми волнами. Она была не в силах остановить сладкие спазмы, жаркую возню, свою изгибающуюся поясницу. Один из братьев ласкал ее между ног, второй целовал, долго, бесконечно, сладко, и она не знала, кому из них она дарит страсти больше…
Немного позже Рэй освободил ее связанные запястья, а Алан взял на руки и снял с Водяного кресла. Втроем, уставшие, они устроились в теплой воде, обнявшись, переплетя руки и ноги, обмениваясь нежным поцелуями. Мэл чувствовала себя растерзанной и опустошенной, но это опустошение было приятной легкостью. Словно все ненужное из нее было вымыто потоками магической воды. Руки братьев ласкали ее тело, двигаясь медленно, и когда Мэл закрывала глаза, ей казалось, что кольца змеиных тел, страстно прижимаясь, скользят по ее коже, обнимая и поглаживая.
Глава 16
Почтенную Мать ждал очень, очень и очень неприятный сюрприз, да еще и не один.
Цуу, эта подлая паразитка, вдруг оправилась и пришла в себя. Правда, она все время стонала и ныла, что голова ее болит, и вместо памяти - черная дыра, грохочущая болью. Но Почтенная Мать, поглядывая издали на распухшее лицо прислужницы и на белые полоски из тонкого полотна, перебинтовывающие ее голову, недобро думала, что память-то может вернуться в самый неподходящий момент.
«Надо б держаться от нее подальше, - хладнокровно думала Почтенная Мать.
– И присматривать за ней. Может, найдется такая провинность, в которой можно будет ее обвинить и за это голову ей отрубить… а если память вдруг к ней вернется не вовремя, можно сказать, что она с ума сошла от удара. Мозг в дырку утек. Избавиться бы от нее поскорее…»
Но ужаснее всего было увидеть эту мерзавку, эту Великую Ведьму, живую и здоровую, не погрызенную личинкой. С утра Почтенная Мать, которую до драконов не допускали, видела, как она выходила вместе с Аланом и Рэем из столовой. И у нее на руках сидел ребенок! Маленькая девочка, едва научившаяся ходить! С голубыми блестящими глазами, улыбающаяся открытой и радостной детской улыбкой.
– Драконьи зубы!
– выдохнула Почтенная Мать, чувствуя, как сердце ее замирает.
– Вот же толстозадая демоница! Ребенок! Она умудрилась ребенка родить! От кого?! От Алана или Рэя?! Вот почему они так к ней благоволят, вот почему не выгоняют из дома… Ведь она уже вылечила Рэя, чего ж еще?! Давно пора было выставить шлюху! Но ребенок… она наверняка говорит Алану, что это его дитя, а Рэю - что его! Вот хитрая мерзавка! Удумать такое!
Почтенная Мать с неприязнью присматривалась к девочке, и та казалась ей самым уродливым, противным и бледным ребенком на свете. Что это за нос такой?! Как кнопка! Волосы белые, тонкие, как пух, как паутина толстого жирного паука! И мало их. Еще и вьются, как больная сорная трава. Сама бледная, светится насквозь! Ноги наверняка кривые, колесом! Наверняка болезненный ребенок!
– И, разумеется, капризный!
– терзая яркие шелка, яростно пыхтела Почтенная Мать.
– Ноет всю ночь напролет, отказывается от еды, скулит все время, как щенок с больным брюхом! Льет сопли и слюни! Как, как от моего красивого и сильного мальчика могло родиться это мелкое жалкое чудовище?!
Переведя дух после первой волны ярости, от которой сердце едва не разорвалось в груди, Почтенная Мать поднатужилась, напрягла мозг и сообразила, что Рэй не может быть отцом девочки ни в коем случае. Когда она родилась, он вот уже долгое время лежал окаменевшим.
– Значит, Алан, - шипела Почтенная Мать.
– Непослушный, дерзкий мальчишка… ну да, конечно. Он ходит в Верхний мир, он живет там, он там свой. Это его дитя, его женщина, его грех! Запятнал себя, путаясь с верхними! С Ведьмой! Я ему устрою!
Пыхтя от негодования, таясь, Почтенная Мать проследовала за Аланом до самого портала, до того места, через которое он покидал дом.
Нет, он не бросался из окна вниз, ибо падать было некуда. Ему, напротив, надо было подняться в Верхний мир. И он поднимался– за одной из потайных дверей Башни был расположен обычный лифт. Алан заходил в него, нажимал на кнопку, и выходил уже в Башне - гостинице, в своем пентхаусе, в окружении каменных стражей, так удачно замаскированных под огромных и сильных людей.