Любовница Каменных Драконов
Шрифт:
Цуу семенила маленьким ножками, осторожно ступала по битым стеклам, глядя круглыми испуганными глазами на дракона.
На ее дракона.
Рэй был для нее словно желанная игрушка для ребенка в день его рождения. Она смотрела не него своим восторженными круглыми глазами и молчала, сжимая в руках магический поводок. Теперь Рэй отчетливо его видел. Наверное, мог почувствовать.
– Нет, господин Рэй, - ответила она почти шепотом.
– Я просто люблю птиц. Я Птицелов. Вы нравитесь мне, господин
«Я всегда хотела красивую куклу» выглядело бы точно так же. По голосу ее Рэй понял, что был всего лишь игрушкой в ее руках. Птицей, прыгающей на жердочке. Ей все равно на то, каков он был в душе. При помощи удавки она хотела выжать из него, что есть, и чего нет - тоже.
– Но это не любовь, - рыкнул Рэй.
– Я сама решаю, что для меня любовь, - почти робко, но непреклонно ответила Цуу и внезапно рассердилась.
– А с госпожой Мэлани - любовь? Не думая о ней, не мечтая - любовь?
Рэй рассмеялся, ладонью отерев мокрое лицо.
– Я сам решаю, - в тон Птицелову ответил он, - что для меня любовь. Драконы никому не подчиняются. Ты знаешь это?
Цуу неуверенно пожала плечами.
– Тогда вы умрете, господин Рэй, - с сожалением пропищала она тоненьким голоском.
– Я укрощаю сильных существ… я их ломаю. Удавка задушит вас, если вы будете строптивым, и даже я не смогу ее разжать. Даже моя смерть ничего не исправит.
– Даже собственной магией ты не можешь управлять! И непротивно потом играть изломанной игрушкой?
– усмехнулся Рэй.
– Я люблю их и изломанными, - пропищала Цуу.
– Ведь я помню, каковы они были целыми…
– Ты хорошенько меня запомнила?
– произнес Рэй, сверкнув золотым взглядом.
– Ты хорошо рассмотрела свою новую птицу?
– Не нужно все усложнять, господин Рэй, - тихо произнесла Цуу.
– Я не хочу вас ломать. Я спрашивала у Мэл - она сказала, что вы ласковый и нежный. Я таким вас хочу… запомнить.
Слова о Мэл больно резанули душу.
Так глупо попасться в ловушку! Да еще и оттолкнуть ту, с которой начал оттаивать, ту, которую готов был полюбить…
А теперь она наверху.
Алан отдаст ей дочь, и Мэл никогда не вернется сюда, где натерпелась столько ужасов. И где ее незаслуженно обвинили… он обвинил. Оскорбил.
Он вспомнил, как отважно Мэл отбивалась голубыми перьями от Нага, защищая Алана - их, драконов, защищая маленькими птичьими перышками от самого страшного зла, от рабства!
– и на сердце его стало тепло. Маленькая голубая птица счастья, я сам ее выпустил из рук…
– Нет, Цуу, - Рэй медленно качнул головой.
– Нет. Я - дракон. Я не ласковый и не нежный. Тебя обманули. Мэл ошиблась; таким я был только с ней. И ни с кем больше. А теперь, Цуу, пришло наше с тобой время умереть. Я сотру навсегда даже память о Птице-ло-вах, - ошейник придушил его, но Рэй упрямо произнес это слово, хоть и по слогам, - из истории нашей страны.
– Не получится, - заметила Цуу спокойно.
– Если вы надумаете меня убить, ошейник убьет вас первым. Я твой хозяин, дракон. Покорись мне. И жизнь твоя почти не изменится.
– Вместе, - посмеиваясь, ответил Рэй.
– Ты не расслышала этого волшебного слова «вместе», Цуу? Как верные возлюбленные.
Он ухватил свой ошейник, делающий его рабом Цуу, и прошептал какое-то заклятье, и магический поводок стал видимым и материальным. Кроме того - он стал весьма кротким, длинной всего в несколько шагов, разделяющих дракона и Птицелова.
И еще он стал жестким. Обвивая запястье Цуу, поводок слово сросся, стал единым целым с ее рукой. Напрасно она с визгом и воплями старалась оторвать от кожи его петли. Он прирос намертво, и Рэй издевательски хохотал, глядя на ее попытки освободиться. Цуу в истерике расцарапала в кровь всю свою руку, но оторвать поводок вместе с кожей, с пальцами, перевитыми звеньями магической цепи, было выше ее сил.
– Полетаем напоследок, Птицелов?
– ухмыльнулся Рэй, раскрывая угольно-черные крылья и с наслаждением глядя, как в миндалевидных глазах сумасшедшего Птицелова разгорается настоящий ужас.
– Ты будешь умолять меня о пощаде… хозяин.
– Нет!
– только и успела выкрикнуть Цуу.
Трансформация в дракона была мгновенной.
Еще человек бежал к балконной балюстраде, еще человек падал вниз, раскинув руки - и уже черное чудовище рвануло вверх, в дождливую ночь, увлекая за собой орущую Цуу, болтающуюся на цепи.
Драконы любят летать так же, как птицы.
Подниматься высоко-высоко, к огромной луне, туда, где воздух холоден и редок. Там надышаться сложно; особенно тому, кого душат, ломают чешую впивающейся в шею удавкой. Но драконы умеют надолго задерживать дыхание.
Цуу, промокшая до нитки под ночным дождем, над облаками заледенела от холодного ветра, бьющего ей в лицо. Она орала и плакала, и ее удавка все сильнее впивалась в шею Рэя, но того, кажется, было уже не остановить. Он упрямо поднимался все выше и выше, и Цуу поняла, зачем он это делает. Магический ошейник давил его шею все сильнее, дракон уже не так быстро взмахивал крыльями. Теряя сознание от удушья, он летел вверх до последней капли сознания, а когда и она погасла в его разуме, крылья его сложились, и дракон штопором упал вниз, увлекая вслед за собой незадачливого Птицелова, поймавшего не ту птицу.
Глава 22
В Верхнем мире гремела гроза, такая сильная, что когда Мэлани вышла из лифта, ей показалось, что она очутилась в самом ее эпицентре. Гром грохотал над крышей, тонны воды обрушивались на Башню, которая стойко выдерживала напор непогоды.
Оглядевшись, Мэлани поняла, что шахта лифта - это была самая сердцевина, металлический стержень, на котором держалась вся Башня. И лифт ее вывез в ее мир, в пентхаус Алана Стоуна, в его дорогие апартаменты.
За панорамным окном, опоясывающим по периметру все апартаменты, лил дождь и молнии выбеливали своими ослепительными вспышками небо.