Любовница лилий
Шрифт:
Виктор вспомнил ее портрет, написанный художником Клодом, с которым он познакомился на Лидо. Он так влюбился в образ на холсте, что купил полотно за баснословную сумму. Нежнейшая, казавшаяся ангелом юная блондинка стояла в арке из шпалерных роз. Раскрытые мелкие бутоны розового цвета сплошь покрывали зелень листвы и оттеняли белую кожу девушки. Ее распущенные светло-пепельные волосы развевались, словно арку пронизывал сильный сквозняк. Позади девушки просматривался морской пейзаж, написанный неярко и будто размытый молочным туманом. Белое легкое платье, колышущееся на ветру, обвивало точеную фигуру. Овал рафаэлевских мадонн, светлые глаза с опущенными длинными ресницами, маленькие бледно-розовые губы с опущенными кончиками, крохотные слезинки в уголках глаз,
«Я же не люблю, – размышлял он. – А сейчас наступила сильная реакция после всех этих бе-зумств тела. Страсть без любви всегда приводит к пресыщению. И нужно расстаться именно сейчас, пока я так опустошен».
Ни о какой женитьбе Виктор уже не помышлял, он рассуждал трезво, флер возбуждения больше не затмевал разум.
– Ты не права, – как можно более мягко ответил Виктор и взял ее за руку. – Ты ведь не в курсе моих дел. А они у меня имеются. Капитал требует заботы, иначе быстро его лишишься. Мне необходимо срочно уехать, и я пока не могу сказать, сколько буду отсутствовать.
– Я ничего не понимаю, – устало проговорила Лиза и спрятала руки под стол.
Она сидела, ссутулившись, и напоминала озябшую птичку.
– Мы расстаемся на время, – ласково проговорил Виктор, с тревогой наблюдая, как сияющая аура девушки заполняется угрожающими фиолетовыми тонами. – И не нужно так огорчаться. Все образуется.
– Да пошел ты! – вдруг вспылила она. – Всегда одно и то же! Я была недостойна Мишеля, и сейчас ситуация повторяется. Вот уж правда, от судьбы не уйти. И видно мне на роду написано влюбляться в мужчин, которые мне не по статусу.
– Глупости все это, – сказал он.
– Да пошел ты, – тихо повторила Лиза и встала.
Она сняла помолвочное кольцо и положила его на стол. Затем стянула шаманский амулет с шеи и присоединила его к кольцу.
– Твои подарки. Забери их, – глухо сказала она.
– Солнышко, зачем ты так? – огорчился Виктор.
Правда, инстинктивно он даже обрадовался, увидев свой оберег, и сразу захотел взять его. Но ситуация не позволяла так поступить, и он настойчиво проговорил:
– Ты все неправильно понимаешь. Мы вовсе не расстаемся, и подарки я забирать не буду. Они твои! Не обижай меня.
Лиза глянула на него, ее щеки покраснели, глаза увлажнились. И она все же надела обратно и кольцо, и амулет.
– Вот и умница! – с облегчением произнес Виктор. – Давай выпьем кофе, ты успокоишься, мы все обсудим. Я же говорю, мы расстаемся ненадолго, я все решу…
– Ты опять?! – перебила она. – Снова завел песню о расставании! Значит, отказываешься знакомиться с родителями?
– Не сейчас, – упрямо ответил он, начиная раздражаться. – Неужели так трудно войти в мое положение?
– Не хочу больше тебя видеть! – резко сказала Лиза, снова впадая в гнев. – Не хочу вдаваться в подробности, почему ты меня бросаешь, не хочу слышать никаких придуманных историй о якобы неотложных делах, не хочу! Не хочу!
– Подожди! – испугался Виктор, видя, как ее буквально затопило агрессивно-красной энергией с проблесками фиолетовой депрессивной. – Не уходи вот так.
– Не хочу! – выкрикнула она и выбежала из ресторана.
– Черт бы все побрал, – пробормотал Виктор, но не пошел за девушкой.
Ему нужно было все обдумать. Но то, что Лиза покинула его, даже радовало. Пока он не разобрался с двойником, им лучше было не встречаться.
«…Другая группа исследователей учит, что чувством не обладает даже тело человека, за исключением мозга, который является местом нахождения чувства. Они говорят, что мозг испытывает боль, а вовсе не палец, когда последний ранен.
…Все зависит от того, что мы подразумеваем под «чувством». И не нужно впадать в крайности. Если мы имеем в виду просто реакцию на воздействие, такую как отскок резинового мяча, брошенного на землю, тогда, конечно, правильно приписывать чувство минеральным, растительным и животным тканям; но если мы имеем в виду удовольствие и боль, любовь и ненависть, радость и горе, было бы абсурдным приписывать их низшим формам жизни, обособленным тканям, минералам в их естественном виде, или даже мозгу, потому что такие чувства являются выражением обладающего самосознанием бессмертного Духа, а мозг – это лишь клавиатура чудесного инструмента, на котором человеческий Дух играет свою симфонию жизни, как музыкант выражает себя на своей скрипке».
Виктор решил поехать в Париж, чтобы разыскать двойника и разобраться в происходящем на месте. Он понимал, что первопричина всему Соланж и для начала необходимо встретиться с ней. Все это время она не давала о себе знать. Но сначала необходимо было посетить Ковров. Он беспокоился о Еве и хотел убедиться, что с девочкой все в порядке. Он несколько раз созванивался с Петром Ивановичем, и тот заверял, что никаких проблем не возникает. Но Виктор хотел во всем убедиться лично.
В Калининград он летел, но обратно решил вернуться поездом. Виктору многое нужно было обдумать, и такой способ передвижения всегда его успокаивал и приводил мысли в порядок. Быстро меняющаяся картинка за окном, перестук колес, обычные люди в вагоне, занятые едой и ни к чему не обязывающей болтовней, – все это настраивало на определенный лад и утихомиривало разыгравшиеся эмоции. Если, конечно, в попутчики ему не попадался клиент. Тогда приходилось работать, и ни о каком релаксе речи уже не шло.
Виктор выбрал рейс на 13:47 с прибытием в Москву в 09:18. Он выкупил все места и, зайдя в купе, порадовался одиночеству. Необходимо было побыть в полной изоляции от людей, решение по поводу Лизы пока не приходило, и это его угнетало. Он расположился на нижней полке по ходу движения поезда, сообщил пришедшей проводнице, что ни в чем не нуждается и чай пить не будет. Она с любопытством смотрела на импозантного пассажира, выкупившего целое купе, но лишних вопросов не задавала.
Первые пару часов Виктор бездумно следил за проплывающими пейзажами, затем начала давить депрессия, и он решил лечь спать. Перекусив наскоро в вагоне-ресторане, вернулся в купе и улегся лицом к стене. И снова появились мрачные мысли и будто накрыли его непроницаемым колпаком. Лизу он не любил, но бурный секс с ней вызвал сильную привязку. Одолевала тоска по ее телу, запаху, тембру ее голоса, прикосновениям ее нежных теплых пальцев, ласкам. Без сомнения, она любила, но Виктор никак не мог понять, отчего девушка так легко перенесла чувство с двойника на «оригинал». Он допускал, что Лиза испытывала к нему сильную симпатию, и когда встретила псевдо-Виктора, то быстро поддалась мощной энергии любви, исходящей от него, и приняла одно за другое. Возможно, ей лишь казалось, что она влюбилась. Но как можно до конца узнать душу женщины? Для Виктора она, даже несмотря на его нынешние сверхспособности, так и оставалась загадкой. И обычно с женщинами-клиентками было намного сложнее работать, чем с мужчинами.
«Умом все это не понять, – сказал он себе, – надо отложить решение и пока плыть по течению. Время само все расставит на места. Но до тех пор мне лучше с Лизой не встречаться. Сначала двойник, затем – по обстоятельствам».
И Виктор начал успокаиваться. Он легко заснул около шести вечера. И проснулся через двенадцать часов, словно от толчка. Поезд тормозил. Виктор выглянул в окно и увидел, что они прибыли в Вязьму. Вагон остановился как раз напротив вывески на вокзале. Только начало светать. Серая мутная дымка заволакивала пространство, желтоватые огни слабо подсвечивали перрон. Виктор увидел нескольких пассажиров, спешащих к поезду. Он лениво потянулся и отвернулся от окна. Ему захотелось снова лечь и заснуть. До прибытия в Москву оставалось еще около трех часов.