Любовница лилий
Шрифт:
– Да ничего чудесного в этом нет, – с улыбкой ответил Виктор. – Я ехал мимо и увидел девочку, распластавшуюся на скамье. И мне показалось, что ей плохо. Вот я и забрал тебя домой. Ты была словно в обмороке.
– Я ужасно хочу есть, – призналась Ева.
И словно в ответ на ее призыв появился Петр Иванович. Он вошел в гостиную с запыхавшимся видом. Большие пакеты поставил на пол и заулыбался, глядя на оживившуюся Еву.
– Пришлось сходить в круглосуточник, а он не близко, – сообщил сторож. – Я как рассудил: еды в холодильнике никакой, а вам обоим и
– Вот здорово! – обрадовалась Ева, вскочила с дивана и обняла сторожа.
– Да ну что ты, детонька, – смутился он.
– Спасибо, Петр Иванович! – сказал Виктор и встал. – Мы уж тут сами. А вы возвращайтесь в сторожку.
Он полез в карман, достал кошелек и протянул сторожу. Тот кивнул, вынул купюры и покинул гостиную.
Виктор взял пакеты и понес их на кухню. Ева неотступно следовала за ним. Они разобрали продукты, и девочка предложила приготовить ужин.
– А ты умеешь? – удивился Виктор.
– Часто себе готовила, пока мама отсутствовала, – сообщила Ева и осмотрела плиту.
Виктор показал, как включать. Девочка все больше удивляла его недетской самостоятельностью и рассудительностью. Но при таком образе жизни развития подобных качеств следовало ожидать.
– Быстрее всего яичницу с ветчиной и овощной салат, – сказала она и поставила сковороду на плиту.
– Пойдет! – согласился Виктор и начал мыть огурцы и помидоры.
Ева накрыла на стол. Она нашла красивые салфетки, выставила тарелки из сервиза, натерла бокалы. Хлопотала она с явным удовольствием. Виктор наблюдал за ней и все больше поражался ее манерам. Можно было подумать, что девочка воспитывалась в пансионе благородных девиц.
– Je t’invite `a la table, – пригласила она к столу на французском, когда закончила сервировку, сделала реверанс и весело рассмеялась.
– С большим удовольствием, – ответил Виктор и улыбнулся в ответ.
Ева уселась напротив него, расстелила салфетку у себя на коленях и начала ловко разрезать яичницу ножом.
– Bon app'etit, – пожелал он и взял бутерброд.
Когда они покончили с яичницей, Ева разлила чай и выставила на стол блюдо с аккуратно выложенными пирожными.
– Я посмотрю твои документы, – сказал Виктор.
– Хорошо, – коротко ответила она и помрачнела. – Но если вы хотите отдать меня в детдом, – добавила Ева, отчего-то перейдя на «вы», – то я все равно сбегу. Сразу предупреждаю.
– Об этом речи пока нет, – после паузы ответил Виктор. – Но ты же понимаешь, что ситуация сложилась экстраординарная. Ты девочка умная и развитая не по годам. Поэтому буду с тобой откровенным. Я не живу здесь постоянно. Это дом моей матери… она умерла. А я в разъездах… по работе. Хотел завтра утром отправиться в Калининград. У меня там дело. И тут появляешься ты. Что я должен предпринять, по-твоему?
– Взять меня с собой, – не задумываясь, ответила Ева и мило ему улыбнулась.
Но ее глаза оставались настороженными, да и энергетическое поле никак не приходило в
– В качестве кого? – хмуро спросил Виктор.
– Пусть я буду твоей сестренкой, – тихо ответила Ева и засияла ему глазами. – Я стану заботиться о тебе, любить.
– Да и сентябрь уже, тебе в школу нужно, – словно не слыша ее рассуждений, заметил Виктор.
– Я могу и дома учиться. Я очень способная, – быстро проговорила она. – Посмотри мое личное дело, одни пятерки по всем предметам…
– Это ты молодец! – похвалил он и задумался.
Ситуация выходила из-под контроля. Ева обладала непостижимой властью над ним. Впервые после смерти матери он ощущал нереально близкую ему, практически родную энергию, хотя понимал, что это всего лишь его разыгравшееся воображение. Но он с каждой минутой словно прикипал к Еве сердцем и уже не представлял, что расстанется с девочкой навсегда. Вариант отвести в полицию, объяснив, что нашел ее на улице, уже не казался ему самым верным.
– Может, попытаться разыскать твоих родных? – после паузы предложил он.
– Нет никого, – тихо ответила девочка. – Я же говорила, мама детдомовская, а отец умер.
– Но может, у него живы родители, твои бабушка и дедушка? Или имеются братья-сестры. Ты же сказала, что ничего о нем не знаешь. У тебя его фамилия?
– Нет, – сообщила Ева. – У меня фамилия мамы. А вот отчество Викторовна! Может, ты мой папа?
– Не выдумывай! – опешил он. – Откуда такие мысли?
– Я вижу в тебе что-то очень близкое, – серьезно ответила Ева. – Мне так уютно рядом с тобой, а ведь мы только что познакомились. Но я знаю вещи, которые никто не знает. Так я устроена. И мама говорила, что я необычный ребенок.
– Допустим, – сказал Виктор. – Но я никак не могу быть твоим папой.
– Очень жаль! – с чувством проговорила Ева.
Виктор встал из-за стола и вернулся в гостиную. Он достал папку с документами. Раскрыв свидетельство о рождении, увидел, что в графе «отец» стоит прочерк.
– Посмотрел? – раздался голосок, и Ева остановилась в раскрытых дверях.
– Твой папа не записан.
– Вот! – торжествующе произнесла она. – А я что говорила! Никого у меня нет…
Ева вдруг уткнулась лбом в стеклянную вставку межкомнатной двери и горько расплакалась. Напряжение последних дней дало о себе знать, началась реакция. Виктор вскочил, подбежал к девочке и обнял ее. Ее боль передалась ему, он изнывал от горя, которое словно перетекало от нее в его душу.
– Я знаю, знаю, ты нашел меня не просто так! Ангел летел впереди и указывал путь, – сквозь всхлипывания сказала Ева.
И Виктор снова вздрогнул, вспомнив, что действительно призрак матери привел его на мост.
«Что происходит? – метались мысли. – Зачем мне эта девочка? Я точно знаю, что ничего случайного в этой жизни не бывает».
– Не отдавай меня чужим людям, – жалобно продолжила она. – Будем говорить, что мы брат и сестра. Чего же проще? А в детдоме я умру! Тебя совесть замучает.