Любовница моего отца
Шрифт:
Тело покрывается испариной, и меня сотрясает крупная дрожь. Холодная ладонь мужчины касается моего затылка, и пятерня, сжимая волосы, тянет мою голову назад. Делаю рваный вдох, глотая воздух. Руслан прижимает меня к себе и второй рукой фиксирует бедра, не дает соскользнуть с продолжающего вбиваться в меня члена.
– Давай же, девочка, порадуй меня еще раз, – срывающимся до хрипа голосом говорит он мне.
Влажный язык оставляет след на шее, а через мгновение на мочке уха смыкаются зубы мужчины, легонько покусывают. Я издаю слабый стон, от этой ласки меня тонкими нитями пронизывает ток нового возбуждения. Лоно снова наполняется соками желания, между ног все
Чувствую, как проминается матрас, и рядом ложиться Руслан. Но меня как будто и нет с ним рядом, я глубоко в своих ощущениях и с наслаждением отдаюсь неге, что заполняет меня всю без остатка.
– Я мог бы сказать, что люблю тебя, – доносится до моих ушей, словно через затуманенное сознание, поэтому не до конца осознаю сказанные мужчиной слова.
Открываю глаза и растягиваю губы в улыбке, а он не смотрит на меня. Отводит взгляд.
– Руслан, – слабым голосом зову его.
– Руслан, – приглушенно раздается из-за стены женский голос, и я вся напрягаюсь.
Мужчина скользит по мне взглядом и рывком поднимется на ноги.
– Я скоро, – говорит он, а сам натягивает на голое тело брюки, небрежно накидывает рубашку, не заправляя ее, босым подходит к стене и нажимает рычажок.
Шкаф бесшумно скользит в сторону, Руслан исчезает за ним, и тот закрывается обратно.
А я так и осталась неподвижно лежать на огромной кровати. Улыбка сползла с губ. Господи. Закрываю руками лицо. Беззвучный стон вырывается наружу, и я перекатываюсь на бок, прижимаю колени к груди. Удушливые слезы рвутся наружу, но я закусываю губу. Не позволяю себе быть слабой, только не сейчас и не здесь.
«Потерпи, – шелестит в подсознании внутренний голос, – дома можно».
От мыслей отвлекает звук пощечины. Я вздрагиваю и хватаюсь за левую щеку, как будто эта пощечина была адресована мне.
– Ненавижу, – приглушенный женский голос, в котором слышу нотки истерики и слез.
На душе становится гадко. Сажусь на постели, и ноги касаются мягкого ворса ковра. Захожу в ванную и запираю дверь. Включаю воду и прячусь за шумом воды от внешних звуков.
Ненавижу женские истерики. Слезы, крики – это все лишнее. Если мужчина изменил тебе раз, уже никогда не остановится, а, Руслан? Что Руслан, он самый отъявленный бабник. До меня он менял девок раз в полгода, а то и чаще.
Выливаю на мочалку полпузырька геля.
«Зачем приперлась эта дура, ведь знает… – с поднесенной к телу мочалкой замираю на полпути, – а может, и не знает, – начинаю тереть кожу, – ну, во всяком случае, должна догадаться, что Руслан…»
Мысли одна другой хуже. Божечки, что же такое… когда я успела превратиться в равнодушную суку?
Прошлое темными тенями полезло из уголков памяти. Нет, нет, только не сейчас, только не здесь. Чувствую, как меня накрывает, бросаю мочалку на поддон и включаю холодную воду, закрываю руками рот, чтобы не закричать от ледяной воды, окатившей разгоряченное тело и разум. Двадцать секунд, и челюсть сводит от холода. Переключаю кран на прохладную воду, смываю остатки пены и, закутавшись в мягкое махровое полотенце, выхожу из душа. Открываю дверь. В комнате по-прежнему пусто.
Интересно, сколько меня не было? Прислушиваюсь к звукам. Тихое рыдание и глухой мужской голос слышны из-за стены. Значит, не ушла. Ну, что ж. Значит, ей повезло. В отличие от меня. Мои губы тронула горькая улыбка. Все было так давно, но стоит лишь вспомнить, и есть стойкое ощущение, что все произошло вчера.
Длинный ворс щекочет ступни. Я подхожу к бару, наливаю бокал вина. Разворачиваюсь и направляюсь к удобному креслу, что стоит возле витражного окна, сажусь в него и подтягиваю под себя ноги. Поднимаю бокал и чуть покачиваю его в руках. Бардовая жидкость красиво перекатывается в стеклянных стенках. Делаю глоток. Терпкий вкус вяжет рот. Приятное послевкусие оставляет следующий глоток, потом еще один и еще. И вот уже прошлое открывает ногой запертую дверь воспоминаний, в очередной раз отравляя меня горечью обид и разочарований как в мужчинах, так и в семейной жизни в целом.
Глава 2
Знакомая комната встает перед внутренним взором, будто я в ней была только вчера. Память вырисовывает каждую деталь, они, оказывается, совсем не позабыты столько лет спустя.
Белые обои в серую полосу расширяют и без того огромное пространство гостиной, но так любит Дима. Его желание для меня закон, потому что я живу у него, и он нас с сынишкой содержит и кормит. Мягкий плюшевый ковер сплошь усеян разбросанными вещами. Моими вещами. Это так не похоже на аккуратиста и педанта Диму.
И вот она стою я. Растерянный взгляд блуждает по комнате в поисках ответа.
– Дима, – тихо зову мужа.
Из нашей спальни выходит парень, держит в руках дорожную сумку, из которой торчат яркие детские вещи.
– Ты бестолочь, Слава?
Не понимаю, что его вдруг так разозлило, ведь я только зашла в квартиру, и мы даже не успели поздороваться, а он уже нападает на меня.
– Дима, что происходит? – задаю вопрос, игнорируя его раздраженный тон.
– Во-первых, сколько раз просить, чтобы ты не звала меня Димой? Мэтью, Мэтт… что же ты, зараза, мать твою, никак не засовываешься, – он уже отвлекся от меня и упорно пытается засунуть выпадающие маленькие ползунки обратно в сумку.
– Я поняла, извини, – говорю ему, а у сама уже укладываю в люльку-качалку сынишку, подхожу к мужу и помогаю впихнуть вещи в сумку.
– Спасибо, – быстро говорит он и снова заходит в спальню.
Делаю шаг за ним и оказываюсь посреди вещевого хаоса.
– Что происходит? – повторяю вопрос. – Мы переезжаем?
– Да, – бросает мне через плечо муж, продолжая утрамбовывать вещи.
– Куда? – я пожимаю плечами и начинаю помогать ему в упаковке.
– Ну, я забыл, из какой ты там деревни? – говорит он, а мне не по себе становится.
– Мы переезжаем ко мне? – не хочется верить в это.
– Ты, – поворачивается Дима ко мне лицом и вручает стопку пеленок в руки. – Ты, Слава, едешь домой, а я остаюсь здесь. Мой дом – Англия, а твой… – он сделал многозначительную паузу, видимо, вспоминая, как называется городок, из которого я родом.
– Вязьма. И это город, – подсказываю ему, а у самой в голове все перепуталось.
Как так получилось, что я еду домой, а Дима остается? А как же наш сын? Возможно, он приедет к нам позже? А может, у него что-то случилось? Все эти вопросы крутились на языке, и я уже была готова задать ему их, как вдруг…