Любовничек
Шрифт:
– Мы все в дерьме… Но послушай меня и подумай. Что он скажет Борису? Я трахал твою пьяную жену и обзывал тебя придурком? Да, ты была не у тетки, а в Турции. Да, напилась. Да, это плохо. Но то, что он воспользовался твоим состоянием и изнасиловал тебя, еще и попросил кого-то снять все это на свой телефон, – это-то никак не красит его.
– Это же твой телефон… - Она явно балансировала на грани истерики, и я боялся только того, что истерика начнется раньше, чем я договорю.
– Я снимал на его телефон, а себе скинул ролик, понимаешь?
Ленка встала и пошла в душ.
Я вышел на балкон. Впервые за все дни отдыха не хотелось ни пить ни курить. Несколько минут я смотрел вдаль, снова и снова прокручивая в голове всю аргументацию. Ситуация ухудшилась, но ухудшилась для всех. Это было несомненным плюсом.
– Давай все сначала… - Ленка вышла из душа в новых трусиках, села на кровать и закурила сигарету. – Значит, я поехала в Турцию. Одна. Тут познакомилась с вами. Мы напились, и этот скот меня трахнул. А ты снял на телефон. По его просьбе. Так?
В ее изложении ситуация приобрела новое звучание. И я бы не сказал, что такая расстановка акцентов меня обрадовала. Но если уж смотреть правде в лицо, то только в таком виде версия могла на что-то сгодиться.
– Как-то так, да… - я не стал с ней спорить.
– Отлично… - Она выпустила дым изо рта и энергично затушила сигарету. – А этот ублюдок в курсе?
– Нет, я ему ничего не сказал. Если он не залез в свой телефон, то он, скорее всего, пребывает в полном неведении…
– Ха, значит, его ждет сюрприз… Давай собирать вещи. Или сначала позавтракаем? Я бы выпила кофе. – Она пришла в себя окончательно, и я тоже почувствовал себя значительно бодрее.
– Пойду закажу завтрак в номер, а ты укладывай вещи. – Я снял трубку и с обычной путаницей в курортном английском заказал-таки кофе, омлет и соки.
– А когда мы с этим козлом будем говорить? – Лена уже собирала вещи и методично складывала в свою сумку. Я тоже принялся бродить по номеру, подбирая свою одежду, книги и прочие мелочи. Паковать вещи я никогда не умел, а потому просто сбрасывал их в рюкзак, отчего тот очень быстро превратился в бесформенный куль.
Между тем вопрос был очень своевременный.
– Может, в порту? Или в самолете? – предположил я.
– Там будет суета и много народу...
– справедливо заметила она.
– Да, надо как-то без свидетелей… - поддакнул я.
Мы некоторое время собирались в тишине.
Принесли завтрак. Было 9 утра. Вещи почти все были собраны. Мы прервались на трапезу.
Я поел с большим аппетитом, а Ленка ограничилась соком и кофе. До отъезда оставалось два часа.
– Давай сходим к нему… И все скажем. – Ленка явно была решительно настроена.
– А что скажем? Есть идеи? – Я на самом деле с большим трудом представлял себе начало разговора.
– Скажем, что мы в одном дерьме и, если он вякнет – ему будет хуже всех. Я бы ему еще по морде дала, если честно. – Она снова закурила.
– Почему бы и нет… Все равно надо как-то его привести в чувство… - Я не был уверен, что это лучший вариант, но ничего другого не смог придумать.
– Сейчас докурю – и пойдем. – Она вышла на балкон.
Потом мы вышли из номера и молча пошли по пустым коридорам.
Гриша, похоже, еще спал, потому что очень долго не отзывался, и только когда Лена стала пинать в дверь ногой, наконец откликнулся и открыл замок.
– Вы что, с ума сошли, идиоты? Я сплю… Вы что, с утра решили продолжить? Ну вы маньяки… - Он был заспанный и оттого показался мне еще более мерзким и жалким, чем обычно.
Спал он в трусах, и это спасло меня от необходимости в очередной раз созерцать его сомнительные прелести.
– Что это вообще за утренние явления, а? Вы чего?
– спросил он, когда мы зашли в комнату. Действительно, наше поведение трудно было как-то рационально объяснить, и Гриша истолковал все по-своему.
– Пришли, значит, мои верные рабы! Потревожили сон господина! Лена, ты любишь по утрам делать минеты?
– Он улыбнулся, сделал еще шаг назад и сел в кресло.
Ленка подошла к нему и, ничего не говоря, со всей силы ударила по лицу. Очевидно, именно такого финала разговора Гриша не ожидал. Он глупо хлопал непромытыми со сна глазами, а по пухлой щеке расползалось красное пятно.
– С ума сошла? – выдохнул он и потрогал себя рукой за щеку.
Лена еще несколько раз ударила его по лицу. Со стороны это избиение выглядело довольно странно, я стоял рядом и не знал, препятствовать рукоприкладству или присоединиться к нему.
– Я все скажу Боре! – выдал он свой козырь, затравленно глядя то на меня, то на Лену. Неуверенно прикрывая лицо руками, он неловко вжимался в кресло.
– А теперь послушай меня, урод! – она встала перед ним. – Все поменялось, понял? Ты рта своего поганого не посмеешь открыть.
– Ты чего, сдурела, что ли? Филя, скажи ей, что с ней… - Гриша, судя по всему, даже примерно не мог предположить, что могло так радикально изменить ситуацию.
Я с трудом подавил в себе желание со всей силы заехать ему по морде, но уже кулаком. Я даже на мгновение вообразил себе, как прыснет из его идиотского носа кровь, но все-таки сдержался.
Повисла пауза. Гриша попытался встать с кресла, но тут я подошел к нему и толкнул обратно.
– Значит, слушай меня, ублюдок. В городе ты будешь молчать, понял? Потому что если кто и подставился, то только ты.
Очевидно, моя мимика внушила ему еще большие опасения в нашей вменяемости.
– Я? Да вы с ума сошли… Вы идиоты, что ли? – он окончательно испугался и еще больше съежился в потертом пыльном кресле. Скорее всего, в это мгновение он искренне боялся, что мы действительно повредились умом.