Любовник для Курочки Рябы

Калинина Дарья Александровна

— Так вы подозревали, что Ханс предатель? И все равно приехали на Кьянти всего втроем?

— Ни в коем случае, — отрицательно помотал головой Маркус. — Если бы он сам себя не выдал, мы бы так и не знали, кто этот предатель. Подозревали многих, даже меня и Карла, но Хансу как-то удалось уйти в тень от подозрений. Считалось, что он слишком недолго проработал в нашем отделе. И поэтому не может знать многого из того, что становилось известным противнику.

— А Кати? — спросила я. — Кто она такая?

— Этому

мерзавцу удалось заманить Кати в свои сети, — сердито сказал Маркус. — Он угрожал убить того толстяка, который примчался сегодня на остров.

Определенно этот день готовил нам еще один сюрприз.

— Гюнтера? — удивились мы. — А он в чем провинился перед Хансом?

— Ни в чем, — ответил Ханс. — Но у каждого человека есть какой-то другой человек, который ему дороже всего в жизни.

Для Кати, как ни странно, таким человеком оказался этот толстый Гюнтер. Лично я не дал бы за его жизнь и ломаного гроша, но Кати согласилась пойти на преступление, лишь бы толстяк остался жив.

— Не наговаривай на нее! — сердито воскликнул Маркус. — Она ни в чем не виновата!

— Ты лучше меня знаешь, что это она подстроила смерть бедняги Густава! — тоже повысил голос Ханс. — И если на то пошло, то не слишком ли долго твоя обожаемая Кати принимает душ?

И только тут до нас дошло, что, пожалуй, и в самом деле мы слышим шум текущей воды уже почти полчаса. Пора бы Кати и угомониться. Маркус подбежал к дверям ванной комнаты и постучал. Никакого ответа.

— Стучи громче! — посоветовала ему Юлька. — Может быть, она не слышит из-за шума воды.

Ханс издевательски захохотал.

— Кати, отойди в сторону! Я буду ломать дверь! — крикнул Маркус.

Дверь они вдвоем с Маришей вышибли без труда. Но вот Кати в ванной комнате и в самом деле не было. Зато под окном, расположенным довольно высоко, стоял стул, а из полотенец была сооружена веревка, которая была выкинута за окно. Мариша встала на стул и выглянула из окна.

— Никого нет! Кати удрала! — сообщила она.

Маркус кинулся к выходу из номера, но в дверях столкнулся с Карлом.

— Куда спешишь? — сухо поинтересовался у него Карл, вталкивая в номер Кати, которую держал за руку Гюнтер.

— Кати! — обрадовался Маркус. — Ты вернулась! Как я рад!

И он обнял Кати. Сама девушка выглядела не слишком счастливой. Да и понятно, ведь вернуться ей пришлось не по своей воле.

— Кати, почему этот тип все время к тебе липнет? — ревниво спросил у Кати Гюнтер. — Второй раз я его вижу, и второй раз он прикасается к тебе.

— Карл, где ты ее нашел? — спросила я тем временем у Маришиного мужа. — Мы только что спохватились, что ее нет.

— Свалилась мне буквально на голову, — ответил Карл. — Когда я стоял под окнами нашего номера и пытался связаться с центром. Я сначала, когда мне на плечо плюхнулась веревка из махровых полотенец,

ничего не понял, но самим фактом заинтересовался. А потом, когда по полотенцам прямо ко мне в руки спустилась Кати, а с другой стороны отеля к ней уже мчался Гюнтер, до меня стало доходить, что все это не шуточки.

После этого он толкнул Кати в кресло и жестом предложил Гюнтеру тоже устраиваться поудобней.

— Раз уж мы все тут собрались, — сказал Карл, — а подкрепление задерживается часа на два с половиной, то мы можем немного отдохнуть и обсудить некоторые вопросы.

— Не буду я с тобой ничего обсуждать! — буркнул Ханс. — Еще чего не хватало.

— Не хочешь, не надо, — миролюбиво ответил Карл. — Мы с Маркусом и так достаточно слышали, чтобы соединить кусочки мозаики и догадаться, что человек, о котором мы раньше знали только его кличку — Осьминог, это и есть ты. Думаю, что у тебя дома мы найдем достаточно доказательств твоей преступной деятельности. Ну и, конечно, твоя банда, оставшись без руководителя, быстро прекратит свое существование.

— Это вы банда, — злобно буркнул Ханс. — А мы боремся за свои идеалы.

— Ну да, конечно, — кивнул Карл. — Боретесь! Убивая, занимаясь шантажом и подготовкой террористических актов.

— Террор необходим, чтобы привлечь внимание общественности к язвам, которыми поражено наше общество, — заявил Ханс. — Просто так ради удовольствия я никого бы убивать не стал.

— Приятно слышать, — сказал Карл.

— И кроме того, у вас на меня ничего нет, — нагло развалясь на кресле, сказал Ханс. — Что вы можете мне предъявить?

То, что я стрелял в этих девчонок? Так я скажу, что это была шутка. Разве я кого-то из них убил или хотя бы ранил? Ношение оружия? Так мне положено его иметь.

— Ну, думаю, что твой друг будет более словоохотлив, — сказал Карл, указывая на Алекса.

— Он ничего про меня не знает, — пожал плечами Ханс. — Алексу поручили убрать Кати? Кто поручил? Я не знаю, он не знает, так откуда вам-то знать?

И Ханс довольно оскалил свои белые зубы в улыбке, сильно напоминающей волчью.

— Но не забывай, что мы с Маркусом слышали твой разговор с девочками и Алексом, — сказал Карл. — И они могут его повторить. Кроме того, в наших руках по-прежнему находится Кати.

Услышав имя любимой женщины, до сих пор сидевший спокойно Гюнтер встрепенулся и воскликнул:

— А что Кати? При чем тут Кати?

— Очень даже при чем, — сказал Маркус. — У нее в голове находится предсмертное покаяние старины Густава.

При этой фразе Ханс побледнел и весь подобрался.

— И теперь она, а не он становится главным свидетелем обвинения, — закончил Маркус.

— Какой еще Густав? — нервно спросил Гюнтер. — Кати, я требую ответа! Кто такой Густав?

Но на него никто не обращал внимания.