Любовник для Курочки Рябы
Шрифт:
Мы дружно повернулись и с недоумением уставились на Грека.
— Тенты? — удивленно спросила Мариша.
— Ну да, первый раз, когда мы их перевозили, некоторые оказались сломаны, — кивнул Грек. — Мы тогда с Татой понесли ощутимый ущерб. Компания, которая продала нам эти тенты, отказывалась возмещать убытки за перевозку. Во второй раз мы уже были осторожней, и все прошло гладко. Да и в последующие разы тоже. Но память о той злополучной первой перевозке никак не давала нам с Татой спокойно жить. И мы каждый раз волновались, когда эти проклятые тенты и шезлонги приходилось перевозить по морю.
— Вот
Вскоре вернулась радостная Тата и сказала, что можно ехать.
Мы тепло попрощались с Греком и Татой и спустились к причалу. Вока был настроен не столь радужно. Кажется, он успел всерьез поверить, что Мариша его любит и в ближайшее время станет его возлюбленной. И сейчас он был горько разочарован.
И своего разочарования не скрывал. Но нам-то было плевать абсолютно на все. Мы уезжали из этого жуткого места, и три тысячи красавцев, если бы они вдруг объявились и захотели бы с нами провести денек-другой, нас не остановили бы.
Грек нас задерживать на острове тоже не собирался. Кажется, они с Татой всерьез считали, что неприятности, которые свалились на их тихую жизнь за последние дни, связаны исключительно с нами. Каким образом они пришли к этому выводу, мы так и не поняли, но катер они снарядили в кратчайший срок, а потом долго обнимали нас на причале, чуть ли не плача от радости, что избавляются от таких отдыхающих.
Так что Мариша с Вокой поплыли на его катере, а мы с Юлькой следовали за ними на нашем собственном арендованном в Палермо, стараясь не потеряться. По дороге Марише удалось как-то наладить отношения с Вокой, так что он уже не выглядел таким разочарованным и оскорбленным. Мы тепло распрощались с парнем, пожелали ему всяческих благ и отправились разыскивать владельца арендованного нами катера.
Вернув ему его имущество, мы получили назад свои документы и отправились в аэропорт. Там наши пути разошлись. Мы с Юлькой полетели домой, а Мариша отправилась в Вену. Но перед тем как разойтись по своим самолетам, мы зашли в дамскую комнату, заперли дверь и выложили на подоконник под лучи утреннего солнца тот самый последний листок, который Густав собирался послать Карлу.
— Солнце еще не очень яркое, — сказала Юлька. — Долго ждать придется.
— И вообще не знаю, подействует ли через стекло, — с сомнением добавила я.
Но через пятнадцать минут все стало на свои места. На листке бумаги проступили четкие строчки. Впрочем, ни одного слова понять было невозможно, потому что они все сплошь состояли из черточек, цифр и букв.
— Это какой-то шифр, — вздохнула Мариша.
Да, это был, безусловно, шифр.
— И слепить из этих черточек, запятых и цифр настоящие слова будет под силу лишь опытному шифровальщику, — сказала Юлька.
— Не беспокойся, у Карла в отделе наверняка есть такой, — сказала Мариша.
После этого мы с ней попрощались. Мариша запрятала драгоценный листок поглубже в лифчик, а мы с Юлькой проводили ее на самолет.
— Возьми вот это, — сказала Юлька, сунув Марише в руку зажигалку в форме пистолета, которая почему-то оказалась у нее. — Пусть таможенники обратят внимание на подозрительную зажигалку, а не на то, что спрятано у тебя в лифчике.
Так и вышло. Увидев
Дома в аэропорту нас встречал Антошка, сияющий словно новенькая монетка.
— Не ожидал, что вы так рано вернетесь, — объяснял он нам свою радость, целуя Юльку и обнимая меня.
— Соскучилась по тебе страшно, потому и вернулась, — ворковала в ответ Юлька.
— А как моя дача? — спросила я, прервав их идиллию.
— Все готово, — бодро ответил Антон. — Можешь посмотреть хоть сегодня. Если хочешь, отвезу тебя прямо сейчас.
Разумеется, я хотела. Я прямо изнывала от желания увидеть свою дачу. Но когда я ее увидела, то не узнала. Вместо чего-то наполовину разгромленного, что я оставляла, передо мной стоял не домик, а сказка. Под новенькой красной черепичной крышей, которая замечательно сочеталась со светло-кремовыми стенами и коричневыми стеклопакетами вместо разбитых стекол веранды.
Внутри дома тоже царил идеальный порядок. Перила, печь и стена были починены.
— Просто не верится, что все это вы сделали всего за неделю с небольшим, — прошептала я, присев на диванчик. — Это что, мне снится?
— Никаких чудес. Просто ребята работали день и ночь, — ответил Антон.
Вот так счастливо и закончилась эта история для меня. Для Мариши она закончилась еще счастливей. Ее муж, после того как Мариша ворвалась к ним домой, держа шифрованное посмертное письмо Густава в руке, полностью пересмотрел свое отношение к Марише. И о разводе больше не заикался.
— Он мне теперь разве что ноги не целует, — похвасталась мне по телефону Мариша. — И спрашивает совета по каждому вопросу.
— А что было в письме, он тебе сказал? — спросила я у нее.
— То самое, что мы и предполагали, — сказала Мариша. — Настоящий список членов организации Осьминога. И, Даша, знаешь, я очень прошу тебя и Юльку об одной услуге.
— О какой услуге? — спросила я, уже догадываясь, о чем пойдет речь.
И потому не удивилась, услышав:
— Никогда не говорите Карлу, где и как мы нашли этот список. Я наплела ему, как долго мы искали и наконец нашли тайник Густава. Но ни словом не заикнулась, что этим тайником был почтовый ящик. Если Карл узнает, что он этот список все равно и без моей помощи рано или поздно получил бы, то он снова начнет возмущаться, что я лезу не в свое дело.
Конечно, я пообещала. Ради счастья подруги я и не на такую жертву готова пойти. Так что слегка одураченный своей женой Карл теперь пылинки сдувает с Мариши. И даже обещал подумать о том, чтобы взять ее на работу в свой отдел. Пока стажером, а там как получится. Но, зная Маришу, уверена, что у нее обязательно получится.
Артем развелся с Ксютой и все-таки получил с нее приличную сумму в качестве возмещения за моральный ущерб. Игоря в тюрьме Палермо тоже долго не продержали. Он просидел дня три, а потом Карл сжалился и вызволил его из-за решетки. И он смог вернуться к своей жене и рассказать ей, как он прекрасно провел свой отпуск.