Любовник для Курочки Рябы
Шрифт:
Но подтолкнуть Маришу мы уже не успели. Потому что одно из отверстий, через которые к нам попадал солнечный свет, внезапно потемнело. Словно к нему с другой стороны прислонился кто-то большой. Зато в одно отверстие мы увидели синий глаз, а в другое — конец черного дула какого-то оружия. И глаз, и дуло посмотрели на нас троих по очереди.
— Кто это тут? — довольно весело осведомился мой ночной визитер на немецком.
Язык этот я со школьной скамьи ненавижу лютой ненавистью. Конечно, со школы прошло много времени. И из-за Мариши и другой моей подруги Анны мне часто приходится бывать
Но полюбить я его так и не полюбила. И надо отдать немецкому языку должное, он ничего не делает, чтобы как-то исправить существующее положение дел. Вот и теперь выяснилось, что мой пусть и не состоявшийся убийца опять же говорит на этом языке. То есть снова ничего хорошего о немецком я сказать не могла.
— Выходите! — велел нам этот тип.
А так как мы медлили выполнить его приказ, он пошевелил дулом пистолета, обрушив в нашу пещерку небольшую кучку песка, пыли и камешков.
— Мы не можем! — заголосили мы с Юлькой по-немецки. — Наша подруга застряла! Загородила собой вход и застряла.
Немец что-то пробормотал. Что, мы не поняли. Затем он обошел наше убежище, заглянул в него, увидел Маришу, вернее ту часть, которой она застряла, и восхищенно присвистнул.
— Ты не свисти! Ты делай что-нибудь, если хочешь, чтобы мы отсюда выбрались! — сердито посоветовала ему Мариша.
Немец послушно ухватился за Маришину ляжку. Но, должно быть, взялся слишком высоко или вообще причинил Марише какое-то неудобство, потому что раздался обиженный вопль, и немец на некоторое время затих.
— В чем дело? — спросила я.
— Я его лягнула! — пояснила Мариша.
— Зачем?
— А чего он руки распускает? — сердито ответила Мариша.
Как бы там ни было, воспитательная методика Мариши принесла свои плоды. Теперь немец вел себя с ней очень деликатно.
Выше пятки вообще старался Маришу не трогать. Наконец благодаря его стараниям мы выпихнули Маришу из узкого места.
И дальше она уже смогла ползти сама. Выбравшись на полянку, мы с интересом осмотрели нашего немца.
С одной стороны, тот факт, что у него в руках было оружие и что он был без маски, как-то тревожил. А с другой стороны, он нас спас. Если бы не он, то мы неизвестно сколько просидели бы в пещере, замурованные в ней Маришиной задницей.
Что ни говори, а маяк посещался редко. И поисковая партия могла добраться до нас только через пару дней. Если вообще кто-нибудь взял бы на себя труд озаботиться нашим исчезновением. А учитывая, как мы надоели Греку и Тате, можно было полагать, что никаких поисков и вообще бы не велось.
Поэтому мы внимательно осмотрели своего немца, пытаясь найти в нем какие-нибудь привлекательные черты, которые бы позволили нам считать его своим если не другом, то во всяком случае союзником.
Осмотр дал нам немного. Этот тип явно не тянул на президента преступной организации со сложной разветвленной структурой, как нам ее описывал Карл. В лучшем случае наш преступник мог бы стать лидером какой-нибудь уличной тусовки, специализирующейся на скупке и продаже краденых вещей.
Да, конечно, волосы у него были темные, густые и вились, а глаза синие. Но лоб был узковат, а остальные
— Идите туда! — кивнул он вниз, где скалы резко обрывались и далеко внизу шумел морской прибой.
Мы в ужасе переглянулись.
— Идите! — повторил немец и взмахнул рукой с пистолетом.
Этот жест как-то быстро убедил нас, что дядю нужно слушаться. Мы подошли к обрыву и с удивлением обнаружили на нем тропинку. Очень узкую, крутую и опасную, но все же спуститься вниз по ней было вполне возможно. Мы и спустились. Вернее, спустились мы до середины.
Я шла после своих подруг, а за мной шел только немец. Неожиданно нога моя попала на камень, который как-то подозрительно качнулся под ней. Я оглянулась назад, чтобы по доброте душевной предупредить немца, но все немецкие слова как-то очень кстати вылетели у меня из головы. Я ничего не сказала, а минуту спустя было уже поздно.
Немец наступил на тот злосчастный качающийся камень.
И так как немец был тяжелей меня раза в два с половиной, то камень выкатился у него из-под ног, а сам немец потерял равновесие, замахал руками и все равно свалился и начал скользить вниз по крутому склону. Оказывается, на мелких камешках и обломках скал можно скользить ничуть не хуже, чем на санках по льду.
— Спасите! — кричал немец. — Держите меня!
Когда немца проносило мимо меня, я честно попыталась спасти его, вцепилась в его руку. Но парень был слишком тяжел для меня. И в результате у меня в руках оказался лишь пистолет немца, а сам он с громкими криками продолжил спуск вниз.
— Ну, Дашка, ты просто гений! — услышала я голос Мариши. — Ловко ты его!
— Что я его? — растерянно спросила я. — Чему вы радуетесь?
— Так ты же его разоружила! — втолковала мне Юлька. — Молодец!
— Теперь у нас есть настоящее оружие! — ликовала Мариша. — Побежали вниз, пока этот тип не очухался после падения.
Побежали — это было сильно сказано. Мы скорее сползли.
Но в конце концов мы оказались возле немца еще до того, как он пришел в себя. А это самое важное. Думаю, что тот момент, когда немец пришел в себя, был одним из самых неприятных в его жизни. Представляете, вы открываете глаза, все тело у вас ломит, голова раскалывается от удара о камень, на затылке стремительно растет шишка, а вокруг вас стоят три грязные, перепачканные землей мегеры со спутанными волосами и в одежде с прорехами и злобно на вас скалятся, тыча при этом вам в нос ваш же собственный пистолет.
— О нет! — прошептал немец и сделал попытку отключиться.
Но этот номер у него не прошел. Пока он изображал полный труп, мы с Юлькой без труда связали ему руки моим ремнем.
А потом Мариша пощекотала его дулом пистолета под ребрами.
От такого обращения немец начал извиваться и глупо хихикать.
— Если ты еще раз сделаешь вид, что теряешь сознание, мы тебя пристрелим, — холодно заявила ему Мариша. — Тащить нам тебя с собой не под силу, а бросить живым инстинкт самосохранения не позволяет. Так что выбирай, либо ты рассказываешь нам, кто ты и откуда, либо получаешь пулю в лоб. И не вздумай нам врать!