Любовник из Северного Китая
Шрифт:
Внезапно он решает солгать:
— Точно не знаю. Наверно, тысяча пиастров?
Он смеется вместе с ней.
— Я бы хотел, чтобы ты мне один-единственный раз сказала: «Я пришла к тебе только из-за денег».
Девочка медлит. Она пытается понять, зачем ему это. Она не может лгать. Она не может это сказать. Она говорит:
— Нет. Возможно, потом я об этом и думала. Но на пароме деньги были не при чем. Совершенно не при чем. Я тогда вообще забыла об их существовании.
Мысленно он возвращается на паром.
— А ты притворись.
Она выполняет его просьбу:
— Тогда, на пароме мне показалось, что ты весь в золоте, и твой черный автомобиль золотой, и даже ботинки. Наверно поэтому меня сразу так сильно потянуло к тебе. Но и не только поэтому, хочешь верь, хочешь не верь. Конечно, возможно, меня тянуло именно к золоту, только я сама этого не понимала.
Китаец смеется.
— Золото — это был тоже я…, — говорит он.
— Не знаю. Не обращай внимания на то, что я говорю. Я не привыкла так разговаривать.
— Но я все же обращаю внимание. Но не на то, что ты говоришь. А на тебя, на то, как ты говоришь.
Она берет его руку, смотрит на нее, целует.
— Главное для меня все-таки были твои руки, — признается она, но тут же спохватывается, — по крайней мере мне так казалось. Я представляла себе, как они снимают с меня платье, раздевают меня совсем, и как ты потом смотришь на меня.
Молчание. Он это знал. И знает. Он смотрит в сторону. Улыбается. Игра вдруг становится чересчур опасной. Он кричит так, словно бьет ее наотмашь:
— А брильянт, ты хочешь брильянт?
Девочка вскрикивает. Плачет. Но отказывается от брильянта.
Долгое молчание.
Теперь китаец знает, что, если она и хотела брильянт, то только для того, чтобы отдать его матери, и только сейчас она задумалась об этом, когда он сам ее об этом спросил. А тогда она хотела лишь того, чтобы его рука коснулась ее тела.
— Забудь, — говорит он.
— Я уже забыла. Брильянт, мне бы никогда не захотелось ничего подобного. Если ты беден, тебе все равно не удастся продать его. Стоит только нам показать его им, и они сразу решат, что он краденый.
— Кто это «они»?
— Китайские ювелиры, но и вообще ювелиры любой национальности. Моя мать была знакома когда-то с одной молодой, бедной женщиной, ее любовник подарил ей брильянт, два года она пыталась продать его и так и не смогла. Тогда она вернула брильянт тому мужчине, который ей его подарил, и он дал ей за него деньги, но очень мало. И понятно почему: он решил, что она возвращает ему совсем не тот брильянт, что он ей подарил, и этот новый брильянт краденый и вообще ничего не стоит. Мама говорила мне, чтобы я никогда не принимала в подарок брильянты, а только деньги.
Китаец обнимает ее:
— Так значит ты выглядишь, как нищенка?
Молчание.
— Такой брильянт дорого стоит? — спрашивает она.
— Очень.
— Очень-очень или просто очень?
— Не знаю.
Они смотрят на заморское кольцо. Потом китаец говорит:
— Оно стоит, возможно, десятки тысяч пиастров… Мне известно только то, что это брильянт моей матери. Он был ее приданым. Отец оправил его для меня уже после ее смерти у известного парижского ювелира. Этот ювелир сам приезжал за брильянтом в Маньчжурию. И потом снова приехал отдать нам готовое кольцо.
— Вот это да, — восхищается она.
Он не отвечает, отпускает ее. Он любит ее. Она вдруг начинает смеяться, громко.
— И ведь правда, — говорит она, — брильянт не пошлешь в малюсенькой почтовой посылке…
Она смеется. Прямо заходится от смеха. Говорит, что представляет себе, как брильянт путешествует в одиночестве в огромном бронированном грузовике. Брильянт вообще нельзя перевозить, заявляет она, потому что даже если он «огромен», он все равно слишком мал — смеется она — в лучшем случае величиной с горошину.
Когда она смеется, он всегда чувствует себя счастливым. «Моя дочь смешлива, я была такой же в ее возрасте», — говорит мать.
— Я знаю, что ты не сразу заметила этот брильянт, — говорит он.
— Нет, я уведела его почти сразу, но отдельно от тебя. Я не могла его не заметить. Я все же знала, что такое брильянт. Я даже понюхала его: мне показалось, что от него пахнет так же приятно, как от тебя… опиумом, шелком, одеколоном. Про себя я совсем не подумала, в том смысле, что я могу смогу носить его. Мне кажется, люди рождаются бедными. Даже если в один прекрасный день я разбогатею, я все равно всегда буду думать, как нищенка, и тело, и лицо у меня не изменятся, всю жизнь я буду выглядеть, как нищенка. И мать тоже. Она так похожа на нищенку, что это просто ужасно.
Он так не считает. Для него ее мать похожа на крестьянку и очень красива.
Она опять очень пристально смотрит на него.
— Вот ты, ты похож на богача, — говорит она. — А как выглядит твоя невеста?
— Обычно. Похожа на богатую. Как и я.
Девочка берет его руку, ту, на которой брильянтовое кольцо. Смотрит на кольцо, на брильянт. Опускает глаза. Он, он смотрит на нее.
— Повтори то, что ты мне только что сказала, — просит он.
Она повторяет:
— Меня потянуло к тебе сразу же и очень сильно. Это правда.
— Также сильно, как тебя тянет к младшему брату…
Она думает:
— Как тебе это объяснить… мой младший брат, он как бы мой ребенок…
— Твой младший брат ни разу не овладел тобой…
— Нет. Я сама все делала руками.
Они так и сидят, обнявшись. Он говорит совсем тихо, что любит ее младшего, брата, любит по-настоящему.
Они зажигают ароматические палочки. Поют. Разговаривают. Девочка ласкает тело своего любовника.