Любовники чертовой бабушки
Шрифт:
Так вот, не успела я дочитать журнал до конца, как в квартире Гануси раздался телефонный звонок.
— Тебя, — нехотя протянула трубку Гануся. — Приятный голос.
— Мужской? — живо поинтересовалась я, помня о том, что этот номер давала лишь Коле.
— А разве женский голос приятным быть может? — неподдельно удивилась Гануся и серьезно добавила:
— Исключая, конечно, мой собственный.
Голос был действительно мужским и приятным, но принадлежал он совсем не Коле.
— Через час встречаемся у тебя в квартире, — получила я строгий приказ и, ни секунды не медля,
Где, спрашивается, в это время были мои мозги? Почему я не пользуюсь ими совсем? Зачем выполнять приказ, когда голос не похвастал знакомством с Колей? О Коле он даже не упомянул.
И тем ни менее я, не говоря Ганусе ни слова, напялила ее новый парик и, словно ужаленная, понеслась.
Куда?
В свою же квартиру, из которой с огромными предосторожностями была доставлена к подруге-врагу Ганусе умным и опытным Колей.
И вот сижу я в своей квартире, ожидая непонятно чего. И дождалась звонка в дверь. Заглянула в глазок: стоит невысокий мужчина довольно приятной наружности в костюме, при галстуке. Без всяких предчувствий я дверь распахнула и сообщила, что заждалась. Он удивился, но с учтивой улыбкой спросил:
— Вы Муза Добрая?
Чтобы он не раскатывал губы, я решила вопрос прояснить: Гануся права, хватит людей своей добротой развращать и в соблазны вводить.
— Добрая только в смысле фамилии, — ответила я, приседая в кокетливом реверансе.
Судьба так долго била меня сильным полом, что на всякий случай приседаю теперь перед каждым мужчиной.
Он кивнул:
— Я к вам по делу.
— Очень приятно, — ответила я.
— Разрешите войти?
— Да, конечно, — приветливо улыбаясь, я указала рукой на гостиную.
Мужчина пошаркал ногами, добросовестно вытирая ноги о коврик, и, не разуваясь, прошел прямо в комнату. Я вошла следом и с пристрастием уставилась на его дорогие туфли, надеясь, что грязи на подошвах осталось немного.
— Простите, куда здесь можно присесть? — вежливо спросил он.
Мне очень понравилась его обходительность, и я разрешила присесть на диван, на котором не так давно обнаружила труп.
Мужчина, видимо, ничего об этом не знал, потому что присел с удовольствием. Я тоже присела, но в кресло напротив. Несколько минут мы с интересом изучали друг друга. Было видно, что я ему нравлюсь. Я не возражала, но сгорала от любопытства. Он же молчал. Я не выдержала и спросила:
— Вы от Коли?
Густые брови мужчины изогнулись в недоумении:
— От Коли?
Я поняла, что сотворила новую глупость, очередную. Зачем я подчинилась приказу, если этот мужчина не знает Коли?
Задать ему этот вопрос я не успела. В полной тишине раздался звук вставляемого в замочную скважину ключа. Мы настороженно переглянулись.
— Кого-нибудь ждете? — быстро спросил мужчина.
Я прошептала:
— Нет.
— Прячьтесь, — бросил он, немедленно вскакивая, расстегивая пиджак и стремительно погружая руку себе под мышку.
Я оторопела:
— Куда?
— Куда хотите, только быстрей, — раздраженно буркнул мужчина, впиваясь взглядом в дверь и резво перемещаясь к стене.
Я хаотично забегала по гостиной. Прятаться было некуда. Ключ между тем с
— Что вы носитесь? — рассердился мужчина. — Спрячьтесь же, наконец!
Я рванула в прихожую.
— Куда вы?! — с ужасом прошипел незнакомец, но было поздно.
Я юркнула во встроенный шкаф — недавнее пристанище трупа. И очень вовремя: входная дверь распахнулась, и раздались крадущиеся шаги. Шаги направлялись в гостиную. Я услышала два хлопка, следом новый хлопок, тихий стон, и шаги вернулись в прихожую, потоптались и начали приближаться ко мне.
Не могу передать своих ощущений. Человек, с которого медленно сдирают кожу, испытывает, пожалуй, больший комфорт, чем я, когда шаги поравнялись со мной. Лишь полное отсутствие голоса уберегло меня от дикого вопля, который рвался-таки из груди. Но я помнила, как недавно поступили с моим бедным трупом. Дырка в голове — это совсем не то, чего жаждешь в двадцать пять лет. Голос, слава богу, не возвращался.
Зато шаги удалились в сторону кухни. Заскрипела дверь ванной (муж-лентяй ушел, петли не смазав). Следом издала жалобный стон дверь туалета. Шаги потоптались на кухне и вернулись обратно. Я затаила дыхание, рискуя умереть от удушья, но шаги опять удалились, на этот раз к спальне.
Едва я вздохнула с облегчением, как меня осенило: моя лисья шуба! Лисья шуба висит в том шкафу беззащитная, а я в этом коченею от страха!
Утратив последний разум, чуть не сквозанула из шкафа. Слава богу, шаги вновь устремились ко мне. На этот раз я испугалась так сильно, что окаменела и потеряла возможность двигать руками. В противном случае, приоткрыла бы дверцу, чтобы в щелочку глянуть, не прихватил ли незваный гость мою лисью шубу.
Впрочем, тут же сгоряча и подумала: «Черт с ней, с шубой. Пропади она пропадом!»
Видно, совсем плохая была.
Шаги же прошлись по зеленой комнате, затем по залу и снова удалились к гостиной. Мне казалось, это не кончится никогда. Услышав из прихожей скрип дверцы шкафчика для верхней одежды, я поняла, что осмотр комнат закончен. Начато обследование подсобных помещений.
Простите за откровенность, едва в штаны не наделала. Стенной шкаф, в котором я затаилась, был вторым, а за ним — чулан. До чулана дело не дойдет, это ясно как дважды два.
Мне стало дурно. Захотелось вывалиться с чистосердечными признаниями и немедленно сдаться на милость врага. Лишь дефицит информации сдерживал этот порыв. Совершенно неясно было, как у врага с милосердием. Если оно отсутствует, лучше по доброй воле в шкафу умереть от страха.
К тому же я не была уверена, что врагу интересны те признания, которые я могла ему сообщить. Пришлось сидеть до конца. Сердце бухало, словно колокол. Меня удивляло, почему его стук не слышит автор шагов.
Звук закрывающейся дверцы соседнего шкафчика предельно накалил обстановку. Следующие — мы: стенной шкаф, я и мое бедное сердце. Шаги уверенно к нам и направились. Я приготовилась встретить смерть достойнейшим воплем, но меня спас телефонный звонок.
Шаги поспешили к тумбочке, где стоял телефон, я услышала: «Да… Нет… Ясно». После чего шаги удалились, и дверь в квартиру захлопнулась.