Любовники чертовой бабушки
Шрифт:
Повесив трубку, я с ужасом осознала, что не запомнила, сколько будет коротких. Помнила только длинные и средние, но как различать их, понятия не имела. С языком морзянки я не знакома.
К счастью, все обошлось: в аэропорт я добралась без приключений. Там встретил меня плотный мужчина лет тридцати. Он обласкал меня взглядом и явно оценил по достоинству. Было видно, что я ему нравлюсь.
Впрочем, снова вру: мне хотелось в нем это увидеть, но я не увидела.
— Опаздываем, — бросил мужчина, выхватывая из моих рук сумку.
— Мы куда-то летим? — изумилась я.
— Надеюсь, что ты полетишь, а я здесь останусь, — похоже, он пошутил.
Из меня (простите за грубость) поперли вопросы — иначе это не назовешь. Но ответить мужчина ни на один не успел: к нам подлетел белобрысый парнишка и протянул мне пакет. Я уставилась на мужчину, он пояснил:
— Там билеты и документы.
Я распечатала пакет и хоть узнала куда лечу: в Париж. Я ничего не имела против поездки во Францию, где пережила мгновения счастья.
«Кто же он, Коля?» — изумленно подумала я.
А ко мне уже подлетел длинный, тонкий и очень несимпатичный старик лет сорока пяти. Возможно, ему было и пятьдесят.
Впрочем, в Париж я готова лететь хоть с мумией.
Со старым и тонким мы благополучно прошли таможенный досмотр багажа, во время которого я не скупилась на ослепительные улыбки. Я строго следовала психологическим рекомендациям Нинуси, и, думаю, таможенники остались довольны.
А вот Тонкого не удалось расшевелить. Он был суров и строго спросил:
— От трупа избавилась?
— Более-менее, — уклончиво ответила я, не желая вдаваться в подробности — Избавилась или нет? — зло повторил он вопрос.
— Избавилась, — уверенно воскликнула я, решив, что не погрешу против истины, если дам этот ответ: раз трупа нет со мной, значит, я от него избавилась.
Как и он от меня.
Суровая внешность Тонкого на вопросы не вдохновляла. Я приумолкла, а когда самолет взлетел, Тонкий и вовсе поднялся и куда-то ушел. Его место занял седовласый мужчина симпатичной и доброй наружности. Я бы не отказалась от него как от дедушки — помимо родительской ласки мне остро не хватает внимания дедушки. Единственная бабуля, к сожалению, давно уж вдова.
Место в самолете мне досталось у борта. Я затосковала. Седовласый погрузился в изучение рекламных проспектов. На коленях его лежал черный портфель. Цепочка, прикрепленная к ручке портфеля, серебряной змейкой сползала на брюки, исчезая под пиджаком.
«Удивительный у него багаж», — рассеянно подумала я и заснула.
Бессонная ночь, наконец, меня уморила.
Глава 17
Проснулась я от острого ощущения страха. Оглянулась — вокруг мир и покой, сонное царство: головы пассажиров знай одна за другой откидываются на спинки кресел. А мне катастрофически расхотелось спать. Пришлось глазеть по сторонам. Страшная скука. Я сожалела, что не прихватила веселенького журнальчика, а запаслась толстой и нудной книгой, пригодной лишь для гнета при закваске капусты.
Вдруг стюардесса, чья спина была странно напряжена, пролетела мимо меня к кабине пилота.
Я растревожилась: не падаем ли?
Самолетам не доверяю. Будь моя воля, летала бы с тремя парашютами за спиной.
В салон тем временем вышел строгий пилот. Он остановился в проходе, рядом со мной, и тихо повел беседу. Его собеседник был скрыт от моих любопытных глаз высокой спинкой кресла, но я отчетливо слышала, что речь идет об угоне. Требования выдвигались фантастические — оставалось дивиться запросам наглеющих террористов.
«Вот непруха! — содрогаясь, подумала я, — если меня раздражали каких-то два трупа, то здесь их может оказаться значительно больше: целый салон. И почему террористам приспичило угонять самолет со мной на борту? Могли бы повременить, я летаю не так уж часто».
А голова террориста (уж не знаю, хорошо ли это, плохо ли) поднялась выше спинки и развернулась ко мне лицом. Я содрогнулась вторично: «Батюшки светы! Рыжая образина!»
Дальнейшее вспоминается калейдоскопом. Мой седовласый сосед мгновенно извлек из-под мышки оружие и направил его на урода. Час от часу не легче! В общем-то я не возражала, но мог последовать и ответный выстрел, а кто поручится за меткость стрелка? Вдруг он промахнется и попадет в меня?
Не осуждайте, но я сочла за благо подружиться с уродом, в которого целился мой седовласый сосед. Как законопослушная гражданка я осудила соседа (наглец, пронес на борт пистолет!) и приняла меры. Тяжелая книга, которую я оскорбила, как раз очень мне пригодилась. Книга сама вдруг обрушилась на кисть руки седовласого; ни с того ни с сего грохнул выстрел. В салоне поднялись визг, вопли и вой, а командир экипажа пригласил террориста продолжить мирные переговоры.
«Дождусь их конца в туалете», — решила я, но стюардесса внезапно преградила дорогу.
— Сидеть! — категорично заявила она.
Пришлось покориться ее агитации.
Вскоре в салоне вновь появился урод-террорист. Взвинченные пассажиры восприняли его трепетно и уважительно. Некоторые даже подняли руки, заверяя в полной своей безобидности. Все поняли, что мы приземляемся, и, судя по времени, где-то уже во Франции. Почувствовав, что рядом земля, всем мучительно захотелось жить.
Террорист шел по рядам и удовлетворенно кивал головой, давая пассажирам понять, что входит в их положение и постарается не слишком их беспокоить.
Когда между террористом и пассажирами установилось дружеское понимание, откуда ни возьмись выскочила стюардесса. Охваченная желанием проверить, все ли пристегнули ремни, стюардесса, завидев урода, мгновенно изменила маршрут и намерения. Она поспешила вернуться обратно, но террорист бедняжку настиг. Пассажиры дружно и облегченно вздохнули, понимая, что лучшей заложницы, чем стюардесса, уроду и не найти.
Когда же террорист прихватил и меня (вот она, черная неблагодарность!), тут уж все окончательно успокоились и занялись своими делами. Некоторые особо храбрые пассажиры даже развернули газеты, демонстрируя полное безразличие к происходящему.