Любовники чертовой бабушки
Шрифт:
— Первый ответ: я не знала, сэр, что это агент, он не представился. Второй ответ: не было уверенности, сэр, что агент хоть как-то умеет стрелять.
Мужчина в плавках хихикнул:
— Что, так плохо держал в руке пистолет?
— Хуже некуда. Для пользы нашего общего дела, сэр, я прикинула: будет лучше, если террорист увидит мое хорошее к нему отношение и оценит его.
— Но он не оценил. Как думаешь, почему? — поинтересовался мужчина в плавках.
Я пожала плечами:
— Сэр, чужая душа —
Мужчина в плавках кивнул, сделал глоток из бокала и обратился к Тонкому:
— Девчонка круглая идиотка. Уверен, отношения к террористам она не имеет. Связаться с ней может лишь такой придурок, как ты.
Тонкий с поклоном угодливо осведомился:
— Может, заменим ее?
Мужчина в плавках отмахнулся опустевшим бокалом:
— Теперь уже поздно. На переправе коней не меняют.
В этом месте почему-то захотелось внести поправку: мол, я не конь, а скорее кобыла, так что можно и заменить. Но я и рта раскрыть не успела, как мужчина в плавках грозно скомандовал:
— Приведите в порядок ТО, что есть, и пусть работает ЭТО, раз не нашли ничего поумней.
Тонкий воскликнул: «Есть!», грубо схватил меня за руку и резво потащил к автомобилю. Делать прощальный реверанс мужчине с бокалом пришлось на бегу, но он уже толковал с Седовласым.
— Что слышно от Ника? — донесся до меня его строгий вопрос.
Ответа я не услышала, но тоже очень хотела знать, что слышно от Ника? Я была абсолютно уверена, что Ник — это мой Николай, то есть Коля.
Глава 20
Тонкий привез меня в другой дом, менее дорогой, но тоже очень красивый. Импорта и здесь хватало везде: на потолке, на стенах, на полу. Новый мой собеседник был с усами, в изумительной бороде и в человеческом рабочем настроении, хоть и походил на обезьяну. Вместо плавок на нем был строгий костюм. Бокалами здесь и не пахло. Бассейн заменял широкий письменный стол с лампой а-ля Берия. Но этот мужчина мне очень обрадовался и повел себя так, словно мы с ним друзья. Разочаровывать его я не решилась, поскольку к такому поведению рядом со мной мужчины редко стремились — если не врать.
— Рад тебя видеть, крошка, — сказал он по-английски, отечески потрепав меня по щеке и неожиданно чмокнув в губы.
Вынуждена была подумать: ощущение, словно с веником поцеловалась.
— Присаживайся, — сказал он, жестом указывая на стул.
Пришлось содрогнуться вторично:
— Спасибо, я постою.
Он удивленно спросил:
— Что с тобой, детка?
Не хотелось докучать ему мизерностью своих проблем, поэтому я заверила:
— Все в порядке, но на стул не сяду под страхом казни.
— А как ты к диванам относишься? — после легкой заминки поинтересовался мужчина.
На всякий случай я уточнила:
— Прекрасно,
— Тогда приглашаю в другую комнату, там есть диван, — сказал мужчина, пряча усмешку в усах и бороде.
На предложенный диван я присела, стыдливо подтягивая короткую юбку на израненные колени. Мужчина сел в кресло напротив. Между нами был стол, на столе шкатулка и пепельница.
— Теперь ты мне больше нравишься, — сказал он, деловито доставая из шкатулки изящные щипчики и сигару. — Если будешь продолжать в том же духе, у нас все получится.
«Что получится?» — столбенея, подумала я. Мужчина тем временем понюхал сигару и, обрезав кончик, бодро воткнул ее в кучность усов и бороды. Когда из усов повалил дым, я поняла, что сигару мимо рта он не пронес.
— Поскольку время упущено, — продолжил мужчина, — приступить к делу придется прямо сегодня.
Сегодня?!
— Не могу приступить к делу прямо сегодня, — изображая рвение, заявила я.
— Почему? — удивился мой визави.
Я показала на свои щеки и подбородок.
— С этим не будет проблем, — успокоил меня мужчина, поднимаясь из кресла и подходя к телефону.
Не успела я и глазом моргнуть, как налетели гримеры и долго пытали меня. Когда же меня оставили в покое, щеки горели так, словно с них вторично содрали кожу. Правда, выглядела при этом я потрясающе.
А вот мужчина с усами почему-то так не считал.
— Это ты? — спросил он, увидев меня.
Я не решилась вывести его из заблуждения и призналась:
— Да, это я.
За кого он меня принимал, я понятия не имела.
— Ты не слишком теперь похожа, — посетовал грустно мужчина и, проследовав к сейфу, продолжил:
— Но ссадины на лице не видны, а ноги и руки можно спрятать одеждой. Надеюсь, ты взяла с собой подходящие брюки?
— Они в сумке.
— Сумку тебе вернут, — пообещал он, вручая мне пачку новеньких евро. — Смотри, трать как положено — приказал он и задумался.
Я не слишком рассчитывала на свою бережливость, но не решилась спросить, на какой срок выдана пачка. Мужчина же ясности так и не внес.
— Маршрут ты знаешь, — очнувшись от мыслей, продолжил он, — отель тебе тоже знаком. Ты готова немедленно приступить к работе?
Я понятия не имела, о чем он толкует, но пачка евро вдохновила меня.
— Готова, — воскликнула я, все же намекая на помощь. — А если к чему окажусь не готова, думаю, вы подскажете.
— Да, конечно, — заверил он, поворачиваясь ко мне спиной. — Тебя доставят немедленно для инструктажа. Желаю удачи!
В дверях меня встретил Тонкий — уже с моей сумкой. Я немедленно запихала в нее пачку евро. Документы мои Тонкий вручил лишь тогда, когда высаживал меня из своего автомобиля на площади Звезды.