Любовники и лжецы. Книга 1

Боумен Салли

Во-вторых, – продолжал Дженкинс, – во время встреч блондинка должна хранить абсолютное молчание. Во время… совместных мероприятий, назовем это так, она не имеет права говорить или кричать в его присутствии. С учетом того, что там происходит, это может оказаться нелегко, но таковы правила.

В-третьих, встречи длятся ровно два часа, а девушке выдают тот или иной наряд. Впоследствии большая часть деталей туалетов снимается. За исключением одной. Каждой из них дают длинные черные кожаные перчатки, которые должны оставаться на ней от начала и до конца. Девушке не позволено прикасаться к Хоторну, если на ее руках

нет перчаток.

– Перчатки?! – удивленно переспросил Паскаль. Его реакция не укрылась от взгляда Джини.

Дженкинс, которого неудержимо несло, не обратил внимания на вопрос.

– В-четвертых, девушки, мягко говоря, обязаны выполнять все прихоти Хоторна, некоторые из которых бывают… мягко говоря, необычными. Случалось, что после свиданий некоторым из девушек требовалась медицинская помощь. Я полагаю, отчасти именно поэтому они получают такое богатое вознаграждение. В Америке каждой из них выплачивали по двадцать тысяч долларов, здесь – десять тысяч фунтов. Ни одна девушка не используется дважды.

– Двадцать тысяч долларов? – недоверчиво переспросила Джини.

– Щедро, не правда ли? – улыбнулся Дженкинс. – Возможно, именно по этой причине ни одна из девушек до сих пор еще ни словом не обмолвилась с журналистами из желтых газет. Но и не только поэтому. Есть еще одна причина: они смертельно напуганы.

Воцарилась тишина. Николас Дженкинс победно откинулся на стуле.

– Захватывающая история, вы не находите? Налицо симптомы маниакальной одержимости. А ведь Хоторн человек, которому есть, что терять…

– Это невозможно! – возмутилась Джини, на секунду опередив Паскаля. – Это чушь! Мусор! Цветистый, не спорю, но, Николас, я не верю ни единому слову.

– Я тоже, – встал из-за стола Паскаль. – Пустая трата времени. Раз в месяц? Николас, я тебя умоляю! Этот человек – посол. А раньше был американским сенатором. Для того, чтобы организовать что-нибудь подобное, не обойтись без посторонней помощи. У него есть помощники, телохранители… Таких людей, как Хоторн, охраняют круглые сутки, он почти не бывает один. И никому никогда не удалось бы держать в секрете такие фокусы. Ну два месяца, ну три, и об этом узнает весь город.

– Я тоже так думаю, – самодовольно улыбнулся Дженкинс, – и все же мне сказали, что это продолжается уже четыре года. Четыре года – это значит очень много блондинок.

– Ты, видно, выжил из ума, – Паскаль уже не пытался скрыть свое раздражение. – И только ради этого ты вызвал меня в Лондон? Думаю, мне надо возвращаться.

– Не торопись. Я же еще не закончил рассказывать. Просто послушай. И поверь, поначалу я реагировал точно так же, как ты. Когда мне впервые выложили все это, я тоже не поверил ни единому слову. И, конечно, не стал бы вызывать тебя попусту, не такой у тебя калибр. – Паскаль вспыхнул, а Дженкинс знаком велел ему сесть обратно. – Садись и будь хорошим мальчиком. Позволь мне все объяснить. Остается один очевидный вопрос, не так ли? Кто был моим источником?

– Ладно, даю тебе пять минут. – Паскаль сел на стул. – Так кто был твоим источником? Одна из девушек?

– Конечно же, нет, – оскорбился Дженкинс. – Неужели ты думаешь, я стал бы так реагировать на рассказ дешевой уличной метелки? Мой источник находится прямо там, рядом с послом.

– Ты лично говорил с этим источником?

Впервые за всю беседу энтузиазм Дженкинса частично угас. Он отвел глаза.

– Нет, – признался он, – я не говорил. Пока не говорил. Информация поступила ко мне через вторые руки.

– Через кого?

– Это имя вряд ли что-нибудь скажет и тебе, и Джини. Это мужчина. Джеймс Макмаллен. Мы вместе учились в школе, как это часто бывает. Я знаю его много лет.

– Макмаллен? – Паскаль посмотрел на Джини, но та отрицательно покачала головой. – А что он собой представляет, этот твой школьный друг?

– Да, в общем-то, ничего особенного, – ответил Дженкинс, постепенно обретая уверенность. – Достаточно умен, имеет хорошие связи. Изучал историю в Оксфорде, но, видимо, оказался слабоват – нерешительный, не очень энергичный. Ушел из Оксфорда без ученой степени, стал армейским офицером, потом вышел в отставку. Работал на разных должностях в Сити, превратился в эдакого бродягу – мужественного обаятельного бродягу. У парня доброе сердце, он честен. Немного не от мира сего, никак не может ужиться с современным обществом. В первый раз он появился у меня три месяца назад. Словно из-под земли вырос. Я не видел его уже многие годы.

– И это он рассказал тебе про блондинок? – спросила Джини, внимательно глядя на Дженкинса. – Он хотел продать эту информацию? Сколько он просил?

– Нисколько. Мой друг Джеймс не из таких. Он джентльмен, один из последних представителей этой вымирающей породы. Вряд ли ему вообще известно, что газеты платят за информацию, а если бы узнал, то ужаснулся. Нет, деньги ему были не нужны. Ему нужно нечто гораздо более утонченное. Он хотел, чтобы правда о Хоторне вышла наружу.

Над столом снова повисла тишина. Джини видела, что Паскаль задумался и что-то прокручивал в мозгу. Его раздражения как не бывало.

– Ну хорошо, – сказал он, убедившись, что Дженкинс не собирается продолжать. – Твой друг Макмаллен явился посредником, сообщив тебе информацию, полученную им от третьего лица. Насколько близок этот третий к послу?

– О, чрезвычайно близок!

– И ты убедился в том, что твой Макмаллен действительно знаком с этим человеком?

– Ну конечно, Паскаль, о чем ты говоришь! Я потребовал этого с самого начала Черновая работа уже сделана специально для меня, чтобы я смог убедиться, был устроен ужин Макмаллена с этим источником. В том, что они знакомы, не может быть никаких сомнений. Они старые друзья. Кроме того… – он помолчал и улыбнулся, – кроме того, опять же по моей просьбе, Джеймс записал на магнитофон их телефонный разговор. Пленку сейчас копируют. Завтра я предоставлю ее вам. Прослушав ее, вы поймете, что Джеймс не лгал и что у него действительно очень близкие отношения с его источником.

– Ну что ж, – пожал плечами Паскаль, – давайте пока примем это за данность. Макмаллен близок к этому источнику, а источник близок к Хоторну. Но насколько близок? Кто-то из обслуживающего персонала или сотрудников посольства? Горничная? Шофер? Один из помощников? Телохранитель?

– Еще ближе.

– Кто-то из членов семьи Хоторна? Его брат? Одна из табуна его двоюродных сестер? – стала перечислять Джини, но сама с сомнением покачала головой. – Нет, в это я ни за что не поверю. Их семья – это единый кулак. Никто из них не стал бы рассказывать ничего подобного.