Любовники

Коул Фиона

Очевидно, нам даже не нужно было касаться друг друга, чтобы мой член начал удлиняться, опускаясь по ноге и прижимаясь к моим брюкам.

— Джексон, — прошептал я. В этом коротком слове, вырвавшемся с придыханием, было гораздо больше того, что я изначально намеревался сказать. Тоска по нашей утраченной дружбе — по большему. Тоска по нему, по тому, что он заполняет те пустоты, которые даже Карина не смогла заполнить. Всё это переплеталось с желанием почувствовать его, которое я отрицал годами.

Глаза Джексона закрылись, когда он тяжело

вдохнул через нос, зажав губы между зубами. Затем он отступил назад. Прохладный ночной воздух ласкал мою кожу, возвращая меня к реальности.

Блядь. Что, чёрт возьми, я делаю? О чём, чёрт возьми, я думаю?

— Твой «Убер» уже здесь, — сказал Джексон монотонным голосом, который ничего не выражал.

— Ага, — пробормотал я, увидев машину у обочины. Прежде чем я успел отойти, в поле моего зрения появилась рука. Я вложил свою в его, пожимая её, почти смеясь над тем, насколько всё было официально, ведь он только что прижал меня, бездыханного, к стене.

— Спасибо за игру в дартс. Это заставило меня осознать, как сильно я скучал по тебе — по своему другу.

Его слова отразили мысли, которые не давали мне покоя весь вечер. Мы оба скучали друг по другу, и пока я буду держаться подальше от четырёх бочонков пива, с нами всё будет в порядке.

— Я тоже скучал по тебе, чувак, — признался я.

Он в последний раз сжал мою руку и отпустил, кивнув в сторону такси.

— А теперь дуй домой. Мы снова сыграем, когда ты не будешь пьян в стельку и не будешь принимать сомнительные решения.

Слова были сказаны с юмором, но в них был особый смысл. Он давал мне оправдание тому, что только что произошло. Джексон всегда придумывал для меня оправдания. И я всегда соглашался с ним, не задумываясь о том, зачем мне это нужно.

— Ага, — просто ответил я.

Дорога домой заняла всего несколько минут, но мои мысли крутились вокруг событий прошедшей ночи. Замешательство, которое я испытывал пять лет назад, вернулось с новой силой, но громче всего звучал один вопрос.

Почему? Почему — Джексон?

Меня не привлекали мужчины — и я смотрел на них, когда пытался найти ответы. Но каждый раз, когда я думал о парне, мое тело отказывалось реагировать. Так, почему же Джексон? Этот вопрос заставил меня всю ночь копаться в себе, поддавшись любопытству, пытаясь найти ответ.

Мои губы на губах Джексона. Никто не наблюдал. Никто не подбивал меня на это. Я делал это. Сам по себе, потому что ничто не могло помешать мне наклониться и попробовать его на вкус.

Он простоял ничком целых десять секунд, прежде чем перестал хвататься за то, что было у меня за спиной, и стал активным участником этого безумия. Его руки обхватили мои бёдра и притянули к себе. Я скользнул языком по его губам, и он приоткрылся, встречая меня на полпути, наши языки сплелись, стремясь к доминированию.

Этот поцелуй отличался от того, что был внизу. Может быть, потому,

что я знал, чего ожидать от своего тела. И не был так шокирован, когда мой член затвердел. Я не удивился, когда почувствовал длину Джексона напротив своей собственной.

Его руки скользнули под мою рубашку и вверх по спине, мозоли на кончиках его пальцев царапали мою кожу, твёрдые мускулы его плеч и рук напряглись под моими ищущими пальцами. Я ощущал присутствие мужчины, стоявшего передо мной. Всё в этом поцелуе напоминало мне, что в моих объятиях не нежная женщина.

Но моему телу было всё равно. Моё сердце всё ещё бешено колотилось, нагоняя кровь ниже пояса. Моя кожа по-прежнему казалась под напряжением, предвкушая каждое прикосновение. Мой разум всё ещё подталкивал меня продолжать, мчаться к оргазму, который, я знал, наступит. Мне было всё равно, что это был Джексон, мужчина, мой лучший друг.

Желание было всем, что имело значение, и в этот момент — в этой крошечной комнате — я желал. К чёрту последствия.

Наши тела соприкоснулись и потёрлись друг о друга. Его губы настойчиво прошлись вниз по моей шее, прикусили плечо, а затем снова скользнули вверх, чтобы прошептать мне на ухо.

— Всё нормально?

Я кивнул.

— Скажи мне, когда остановиться. Я остановлюсь, если тебе это нужно, — его голос дрожал, и я подумал, что это из-за тех же нервов и возбуждения, что заставляли дрожать всё моё тело.

Я помог ему снять с меня рубашку и застонал, когда наши обнажённые груди соприкоснулись. Его руки касались каждой клеточки моего тела, и я отвечал ему взаимностью. Наши прикосновения были грубыми и отчаянными, как будто, если мы не будем держаться достаточно крепко, эта ночь ускользнёт у нас из рук.

Я слышал, как хлопали двери в коридоре, но не обращал на это внимания. Джексон снова скользнул вниз по моей шее, продвигаясь всё дальше, пока не коснулся языком моего соска.

Мог ли он почувствовать, как моё сердце бешено колотится за рёбрами? Было ли когда-нибудь желание таким жгучим, опаляющим каждый дюйм моего тела, чтобы я был уверен, что вот-вот воспламенюсь?

Нет. Я никогда раньше не испытывал ничего подобного. Отключив свой мозг, я сосредоточился на ощущениях. Сосредоточился на наблюдении.

Джексон опустился на колени и протянул руки к пуговице на моих джинсах. Прежде чем расстегнуть их, он посмотрел на меня, и мне захотелось утонуть в его карих глазах. Я с трудом сглотнул и кивнул. Он расстёгивал мои джинсы, медленно потянув молнию вниз.