Любовное пари
Шрифт:
— Лисса, почему ты не сказала мне, что была беременна?
— Потому что не о чем было говорить. — Голос девушки уже не был таким уверенным как минуту назад.
— Итак, ты должна все объяснить.
Курт как бульдог; он не отступится, пока не получит ответ.
Девушка глубоко вздохнула и попыталась привести свои мысли в порядок.
— Я не говорила тебе, что была беременна, потому что не знала... наверняка.
Это была чистая правда.
— Ты решила в одиночку, что будешь делать, не так ли? А о моем мнении ты подумала? — Его голос был подобен раскату грома.
— Если ты говоришь об аборте, Курт, то...
— А что я могу еще думать? Ты даже не потрудились сказать мне!
У Лиссы свело живот.
— А что бы ты сделал, если бы я тебе обо всем рассказала?
— Черт возьми, я бы не позволил убить своего ребенка! — Он перешел на крик.
Своего ребенка.
Как он смеет так на нее смотреть и предполагать, что она способна прервать жизнь ребенка...
В ее душе начал нарастать гнев. Она не будет просить его поверить ей. Он назначил себя судьей и вынес свой приговор.
Из уст девушки слова вылетели прежде, чем она успела обдумать их.
— Так все и было, — холодно сказала она. — Ты всегда прав, Курт, не так ли? Но тогда это был не ребенок, а очередная неприятность.
Лисса возненавидела себя за эти слова, но вовсе не из-за того, что они причинили ему боль. Девушка считала, что Курт заслужил страдания, ведь он осмелился предположить, что она способна на такой ужасный поступок, как аборт.
Лисса сожалела о том, что в порыве гнева замарала память о ребенке — ребенке, которого носила в себе несколько недель. А потом началось сильное кровотечение, которое так и не остановилось...
— Курт, прости меня. Позволь мне все объяснить, — попросила девушка. В ее голосе сквозило отчаяние.
Его лицо оставалось каменным.
— За что? За то, что сделала аборт? Или за то, что я узнал о нем?
Чувство безнадежности овладело Лиссой, но она собралась с духом и хотела уже продолжить разговор, когда в гостиную вернулась Ханна.
— Очень жаль, — бодро сказала она. — Но на завтрак орехового пирога не будет. Джанет нечаянно уронила его на пол. Курт, тебе придется сходить за пончиками. — Ханна внимательно посмотрела на молодых людей и нахмурилась. — Все в порядке?
— Конечно, — ответила Лисса. — Я помогу Джанет убраться.
— Прекрасная идея! — В голосе Курта зазвучали металлические нотки. — Ты очень опытна в решении всяческих проблем, Лисса. Не так ли?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Курт сдернул свое пальто с вешалки и выбежал из дома. Повисла тяжелая тишина. Лиссе было трудно дышать.
— Так что же все-таки случилось? — спросила Ханна. — Не хочешь рассказать?
Все выглядит так, словно произошла обычная ссора влюбленных, подумала Лисса.
— Нет. Не сейчас. Мне бы хотелось уйти, Ханна. Конечно, если ты не против. — Женщине хотелось броситься за Куртом. Догнать его и все объяснить.
— Куда ты пойдешь? — поинтересовалась Ханна. — Сегодня Рождество!
У Лиссы на глазах выступили слезы от этих слов. Ей хотелось кричать от внезапной боли. Она и Курт, возможно, забыли об этом светлом празднике, но для Ханны он очень много значил!
— Мне жаль, что я порчу тебе Рождество...
— Это не в первый раз, — с грустью в голосе сказала Ханна. — Когда родители Курта были все еще вместе... Впрочем, неважно. Если бы ты помогла Джанет, я была бы тебе признательна.
Лисса кивнула. Покидая гостиную, она обернулась. Ханна стояла у бара и наливала себе херес. Возможно, Лисса могла бы составить ей компанию, но она сомневалась, что херес поможет ей справиться с отчаянием.
Когда почти весь беспорядок был ликвидирован, Лисса начала думать о том, вернется ли Курт вообще. Но когда она уже вытирала последнюю каплю липкого соуса, хлопнула входная дверь ив кухню вошел Курт с двумя большими пакетами пончиков.
Мне очень жаль, что я вышла из себя, хотелось сказать Лиссе. Я не должна была тебе лгать. Но теперь слишком поздно; он никогда больше ей не поверит.
Он стоял перед ней, и холод в его глазах остудил ее пыл.
— Не будим портить бабушке праздник. — Его голос был как сталь.
— Прекрасно. Каков твой план?
— Я притворюсь, что тебя не существует, а ты притворишься, что не существует меня.
— Я уже сказала бабушке, что хотела бы уехать.
— Не беспокойся. Я купил билет. Поздно вечером я сам улечу.
Он даже не стал дожидаться своего личного самолета! Неужели так ее возненавидел? Однако для спокойствия души она должна сказать правду.
— Кстати, позволь тебе кое в чем отчитаться. Я не делала аборт. — Девушка запихнула швабру в уборную и покинула комнату, даже не взглянув на Курта.
Только переживи этот день — и больше ты его не увидишь, успокаивала себя Лисса.
Казалось, что зима будет длиться вечно. Затем наступила холодная весна. Иногда Лисса думала, что солнце уже никогда не засияет вновь. Но время шло. Закончились занятия в университете. И теперь не имело значения, что о ней думает Курт.
Наступил день выпускного бала. Он был солнечным, но не очень теплым. Университетский городок утопал в аромате сирени.
Возможно, было глупым поступком вырядиться в кепку и платье и явиться так на официальную часть. Лисса все равно бы получила диплом, независимо от того, пришла бы она или нет. Правильнее было бы провести день в поисках работы. К тому же у нее не было семьи, которая могла бы гордиться ею.
Лисса не пригласила Ханну на церемонию. На самом деле девушка не видела ее уже несколько недель; даже когда они встретились с директором женского приюта, единственной темой разговора было преобразование дома Ханны. Но, даже если бы повестка дня была не такой прозаической, Ханна все равно не упомянула бы своего внука. Когда он поздно вечером уехал из дома, всю следующую неделю пожилая леди не говорила о нем ни слова. Но его присутствие было все еще ощутимым, а аромат его лосьона после бритья все еще витал в самых неожиданных местах.