Любовные игры по Интернету
Шрифт:
– «Панасунгиха»? Необычное имя, – колко заметила девушка.
– Азиатское, – самодовольно усмехнулся капитан.
– Она желтая? – сморщила нос Ларочка, из ревности скатываясь в расизм.
– Скорее золотистая.
– А вторая какая? – тут же спросила она, не на шутку разохотившись побольше узнать об интернациональном султанско-капитанском гареме.
– Какая вторая? – не понял Лазарчук.
– Та, которая ушла с третьей.
– Татьяна с кем-то ушла? – Обеспокоенный капитан вовсе забыл кокетничать и невежливо повернулся к собеседнице спиной, уже в пируэте сдергивая с поясного ремня мобильник. –
– Итак, она звалась Татьяной! – пушкинским стихом, щедро приправленным собственной желчью, сказала раздосадованная Ларочка черному коту. – А третья, стало быть, Ленка.
Она проводила сожалеющим взглядом стремительно убегающего капитана, пожала плечами и сказала еще:
– Остается утешаться тем, что две бабы из трех – мои соплеменницы. С колоритной азиаткой, возможно, придется повозиться, но у наших русских баб я, если надо, завсегда мужика отобью, нет вопросов! – И с этими словами Ларочка воинственно вздернула грудь, которая в ее личном арсенале числилась эффективнейшим оружием ближнего боя.
Глава 8
– Повтори еще раз, что она должна сказать? – спросила я Славу, ободряюще потрепав по бязевому плечу Татьяну Ларину.
Наша дряхлая старушка дебютировала в роли мамзель Маргариты, образ которой виделся нашему гениальному режиссеру весьма занятным. Для съемок Татьяну облачили в хрустящий белый халат и крахмальный чепец, похожий на большой бумажный самолетик. На носу новоявленной актрисы игрушечным велосипедиком повисли круглые очки в простой железной оправе. Под жестким воротником строгого халата пестрел шелковый шарф, завязанный под горлом пышным кошачьим бантом. Шарфик был голубенький, в меленький белый горошек, он отражался в стеклах оптического прибора частой рябью, и казалось, что Татьяна спрятала глаза за двумя чайными ситечками. Очки пришлось приспустить на самый кончик носа, откуда они норовили упасть, что актрису здорово нервировало.
– Она должна сказать следующее! – Слава заглянул в шпаргалку с текстом. – Читаю, слушайте: «Я сама выращиваю зеленый щавель и хрен, сок которых богат витаминами и незаменим в изготовлении крема-скраба «От бабушки». Ничего сложного! Элементарный текст! Неужели его так трудно повторить?
Слава требовательно уставился на Татьяну. Она смутилась, потупилась, и очки-велосипед воспользовались возможностью скатиться на пол.
– Ничего сложного! – подтвердил Вадик. – «Я сама выращиваю зеленый хрен, который незаменим для бабушек!» Кто бы спорил, простая житейская правда, высказанная с необычной, но достойной всяческого уважения прямотой!
– Ничего подобного, ты все переврал! – возразил второй оператор, Женька, выполняющий обязанности осветителя. – Надо так: «Я сама выращиваю хреновый щавель, который богат витаминами, необходимыми бабушкам!»
– Да нет же, братцы, вы путаете! «Я сама готовлю зеленый салат с кремом и крабами», что-то в этом духе! – выдал свою версию видеоинженер Дима.
Слава злобно оглядел зубоскалов, которые выглядели вполне искренними, и перевел испепеляющий взор на меня.
– А я вообще запомнила только главное: мы рекламируем какой-то хреновый крем! – призналась я.
– Читаю еще раз! – вскричал Слава, вновь устремляя пламенный взор на бумажку, которая не возгорелась
Дзинь! Я спешно цапнула свой мобильник.
– Алло, Ленка, это ты бабульку из дому увела? – сердито спросил меня Серега Лазарчук.
Я открыла рот, но не успела ничего ответить.
– У кого мобильник?! – раненым буйволом взревел режиссер, обегая присутствующих мутным взглядом сквозь перекосившиеся очки. – Я же просил всех выключить телефоны!
– О пардон, – виновато сказала я и поспешно выключила трубку, не потрудившись ничего объяснить Лазарчуку.
– Совершенно невозможно работать! – ярился Слава. – О боже! Ну какое творчество может быть в таких условиях!
Вопрос был риторический, но Вадик с готовностью ответил на него:
– Хреновое творчество!
Слава бешено зарычал, и оператор успокаивающе добавил:
– Которое необходимо бабушкам, как витамины!
– Я сама выращиваю зеленый щавель и хрен, сок которых богат витаминами и незаменим в изготовлении крема и скраба «От бабушки», – подала голос единственная среди нас бабушка. – Правильно?
– Дорогуша! – обрадовался режиссер. – Как я рад, что хоть кто-то одержал победу в борьбе со склерозом! Вадик, закрой рот, включи запись, работаем!!!
Трудную фразу про хрен со щавелем записали с шестого раза.
– Скажи мне, ради бога, что такое скраб? – тихо спросил меня Вадик в паузе между дублями. – А то я пытаюсь представить себе, как бабушки где-то как-то скребут себя хреном, и получается такое жесткое порно, что аж самому страшно!
Он в ужасе зажмурился. Я не выдержала и засмеялась, и нервный Слава тут же начал орать, что ему мешают творить.
– У моей жены есть скраб, – авторитетно сказал Женька. – Это, скажу я тебе, очень странная штука, вроде жидкой наждачки: такая липкая мазюка не то с толчеными абрикосовыми косточками, не то с дроблеными крабьими клешнями… В данном конкретном случае, я так понимаю, применяется тертый хрен.
– Зеленый и сочный хрен! – напомнил Вадик и снова зажмурился в карикатурном ужасе, не справившись с наплывом смелых эротических фантазий.
– Финальная фраза: «Крем «От бабушки» – второе дыхание вашей красоты!» – перекрывая наши голоса, проревел Слава. – И если кто-нибудь сейчас скажет: «Последнее издыхание вашей красоты!», я буду драться! Довольно неконструктивной критики! Заказчик ждет от нас не хиханек-хаханек, а добротной рекламы своему высококачественному продукту! – С этими словами он почему-то снова посмотрел на меня, и я не удержалась от реплики:
– Насчет качества я вообще-то молчу. Мне хреновый крем незнаком, я ромашковым пользуюсь.
– Это потому, что ты еще не бабушка! – мгновенно разговорился Вадик. – Не доросла еще!
– Ага, не оценила живительной силы сочного хрена! – поддакнул ему Женька.
– Молчать!!! – заорал взбешенный режиссер. – Ленка, выйди вон из студии и не мешай нам работать!
– Нашел крайнего! – обиженно буркнула я, но перечить не стала и послушно вышла в коридор.
Мне уже надоел этот спектакль, кроме того, хотелось поговорить с Лазарчуком. Еще утром на вокзале меня посетила одна интересная мысль, которой имело смысл поделиться с капитаном.