Любовные игры по Интернету
Шрифт:
– Так это он назвался зятем? – сообразил Лазарчук.
– Он, он! Помнишь, как этот липовый зять разговаривал? «Предположим, теща», «предположим, хотим забрать»! Это Мишанино словечко, есть у него такая манера предположения строить. – Тут я нахмурилась, вспомнив, как негодяй сказал: «Предположим, мы вас утопим». Уверенно так сказал, ничуть не сомневался в своих правах и возможностях, гад…
– Так почему же он на вокзал за бабкой не пришел? – продолжал вредничать дотошный капитан.
– Он пришел, только с нами не встретился! – хмыкнула я. – Видишь ли, тем же утром на вокзал приехала из
– Бабульки-сестрички были очень похожи, – объяснила Ирка. – Мишаня увидел Ленику и принял ее за Лапанальду.
– И сбросил с моста головой вниз, – добавила я.
– Зачем же он бабку с моста сбросил, если она в жюри нужна была? – тут же спросил въедливый Лазарчук.
– Об этом ты его на допросе спросишь! – отбрила я. – Я лично думаю, что он сначала с Леникой общаться стал, пытался по-хорошему увести ее с собой. А у Леники Федоровны голова в порядке была, она никуда с чужим страхолюдным дядькой идти не пожелала, закономерно испугалась и милицию звать стала. Тут Мишаня понял свою ошибку и исправил ее в своем стиле, радикально. Дальше вроде все ясно.
Я закончила рассказ и с прозрачным намеком протянула Лазарчуку свой пустой бокал.
– Не все ясно! – возразил Серега, отодвинув подальше от меня непочатую бутылку шампанского. – Я просил тебя утрясти ситуацию с влюбленной бабушкой из Интернета, а ты распутала совсем другую историю. Я так и не понял, куда подевалась моя старушка Ларина?
– Сказать ему? – я вопросительно посмотрела на Ларочку.
Она слегка покраснела:
– Я думаю, уже можно сказать.
– Никакой старушки Лариной не было вообще, – объяснила я. – Ником «Татьяна Ларина» в Интернете подписывала свои сообщения Кларисса Татулян.
– А это кто? – удивился Лазарчук.
– Кларисса, Клара, Лара Татулян, – ответила я, гипнотизируя туповатого приятеля взглядом, которому позавидовал бы Вольф Мессинг. – Поменяй местами несколько букв в имени и фамилии, что получится?
– Не знаю, – с досадой сказал замороченный Лазарчук.
Пришлось признать, что сеанс гипноза не удался.
– Получится Тата Ларина! – объяснила я. – Татьяна Ларина, дошло или нет?
– Нет, – честно признался Серега. – Кто такая эта Тата Ларина? То есть Лара Татина? То есть… как ее там?
– Кларисса Татулян! – потеряв терпение, рявкнула кроткая Ларочка. – Я это! Я!
– Ты?! – Лазарчук в полном ошеломлении уставился на подругу.
Воспользовавшись его оцепенением, Колян вытянул из-под локтя Сереги бутылку и ловко открыл ее со словами:
– За милых дам!
Словно присоединяясь к этому галантному тосту, ведущий на сцене с энтузиазмом вскричал:
– А теперь поприветствуем очаровательную даму и незабываемую артистку – Ладу Сосновскую!
В первом ряду поднялась высокая прямая фигура. Старая дама с голубыми волосами красавицы Мальвины грациозно раскланялась перед аплодирующей публикой.
– А вот и она! – в один голос воскликнули мы с Иркой.
– Кто еще?! – вызверился Лазарчук.
– Наша Лапанальда! – объяснила я. – Балерина Шишкарева, которая была известна тебе как Татьяна Ларина. На отечественной сцене она
– О женщины! – застонал Лазарчук. – Они меняют имена и фамилии, как рецидивисты!
– Да, у нас есть предрасположенность к смене фамилии, – подтвердила Ирка, с нежностью посмотрев на мужа.
– Мне, например, очень нравится фамилия Лазарчук, – дерзнула прошептать Ларочка.
Хотя сказала она это очень тихо, Серега все-таки услышал и сразу перестал пыхтеть и пыжиться. Они с Ларочкой сцепились взглядами, и оба покраснели, как Трубадур и Принцесса в мультфильме про бременских музыкантов.
– Мы пить будем или как? – спросила я, поднимая свой бокал с пузырящимся вином.
– Тост уже прозвучал, – ответил Колян. – За ми…
– Мы помним! – отмахнулась Ирка.
Она взмахнула фужером, едва не расплескав шампанское, повторила прозвучавший тост по-своему:
– За нас! – и звонко чокнулась со мной и Ларочкой.
Вместо эпилога
Как ни гордились мы с девочками проделанной работой, пришлось признать, что только участие профессионалов сыска и следствия позволило довести «дело о блудной старушке» до логического конца.
Под нажимом коллег Лазарчука трусливый Саша-Страшила начал давать признательные показания уже в машине, по дороге из «Зефира». Мишаня еще некоторое время сопротивлялся давлению, но, когда понял, что ему придется единолично отвечать за два убийства, поспешил перевести стрелки на своего шефа. Господина Колупанченко грубо разбудили в понедельник утром, под белы рученьки вывели из президентских апартаментов и препроводили в СИЗО. Оттуда, правда, вскоре выпустили под подписку о невыезде, но Лазарчук авторитетно заверил нас, что это ненадолго. Специалисты изучили финансовые документы, которые вывез из стана врага наш троянский пони, и подтвердили мое собственное неэкспертное заключение о наличии состава преступления. Судя по всему, охочему до перемены мест Руслану Петровичу предстояла поездка не к теплому Средиземному морю, а к холодному Белому.
Лапанальду Федоровну Шишкареву вывели из состава конкурсного жюри по состоянию здоровья и отправили на обследование и лечение в заведение профессора Топорковича. Он надеялся, что сумеет восстановить ей память.
– Правда? Татьяна Батьковна придет в норму? – обрадовалась Ирка, узнав мнение профессора.
Втроем – я, Ирка и Ларочка – мы приехали в клинику Топорковича в понедельник вечером.
– Значит, есть надежда, что Лапанальда Федоровна в пси… в специальной больничке не задержится? – спросила я.
– Я думаю, что вскоре вы сможете забрать свою старшую подругу домой, – покивал Валерий Антонович. – А лучше даже не домой, а куда-нибудь на природу, на свежий воздух, подальше от городской суеты.
– О, я придумала! – вскричала Ларочка, когда мы, распрощавшись с профессором, вышли из его кабинета и спустились по лестнице в уютный двор лечебницы, украшенный цветочными клумбами.
Густо уставленный разнородными скамейками и лавочками, двор городской психиатрической больницы походил на устроенный под открытым небом музей садово-парковой мебели. Мы присели на потрепанный экспонат в стиле ампир, и Ларочка выложила свою идею.