Любовные игры по Интернету
Шрифт:
– Нам так далеко не надо. Спасибо, – буркнула Ирка, но все же выбрала именно розовый катамаран.
– И еще дайте нам, пожалуйста, вот эту большую зеленую гирю! – попросила я.
Ирка воззрилась на меня с ужасом. Загорелый юноша заметно удивился и спросил:
– Гиря-то вам зачем?
– Да, зачем нам гиря? – слабым голосом повторила подружка.
– В чем дело, юноша? – строго спросила я. – Здесь пункт проката спортинвентаря, разве не так? Так? Прекрасно, вот мы и хотим немного прокатить этот конкретный спортинвентарь! Дайте гирю сюда, поставьте ее на сиденье.
Пожав рельефными плечами, загорелый юноша с издевательскими словами: – «В самом деле, застоялась чушка, совсем позеленела без свежего воздуха!» угнездил пудовую гирю на одном из пластиковых сидений. Я забралась туда же, максимально потеснив груз и порадовавшись, что еще не отъела себе пятую точку размером с подушку.
– Садись, дорогая! – пригласила я Ирку, похлопав по свободному месту. – Теперь ты можешь быть совершенно спокойна, шестнадцать кило балласта более или менее нас уравновешивают.
– Смотрите не утопите гирю! – заволновался юноша, сообразив, что мы и в самом деле берем спортивный снаряд с собой в плавание.
– Видала? – недовольно оглянулась на окрик подруга. – Утонем ли мы сами, его не волнует! Лишь бы гирю вернули!
Следующие пятнадцать минут, пока мы усиленно крутили педали, держа курс на выход из бухты, подруга непрестанно бубнила, критикуя пляжную систему безопасности.
– Почему спасатель на вышке не кричит в мегафон: «Женщины на водном велосипеде, немедленно вернитесь за буйки!»? – возмущалась она. – Мы плывем в открытое море, и никому до нас дела нет!
– Вот и хорошо, значит, никто нам и не помешает! – одернула ее я. – Разворачиваемся! По-моему, мы заплыли достаточно далеко. Пора приступать к видеонаблюдению.
Ирка с готовностью сняла ноги с педалей, а я покрутила еще немного, в результате чего мы описали полукруг и развернули наше плавсредство носом к берегу.
– Дай бинокль! – потребовала я.
Подруга послушно передала мне оптический прибор, я прильнула глазами к окулярам, нашла окна президентского номера и довольно хохотнула.
– Есть? Ты видишь? – обрадовалась Ирка. – А что ты видишь?
– Вижу Руслана Петровича Колупанченко в белом парусиновом костюме, – сообщила я.
– Дай посмотреть! – загорелась подруга. – Никогда в жизни не видела толстосумов в белых костюмах!
– Ты не много потеряла, – успокоила ее я, не спеша расставаться с биноклем. – Наш шоколадный король в парусиновом костюме похож на раскормленную белую мышь, неоднократно битую пыльным веником. Тостый, потный, несвежий, помятый – фу! И как только красавица Алиночка терпит его ласки?
– Ласки? Дай посмотреть! – завопила Ирка и дернула за ремешок бинокля, едва не опрокинув меня в воду.
– Тихо ты! Перевернемся же! – Я испугалась, но бинокль из рук не выпустила. – Нет там в данный момент никаких любовных игр, это я так, к слову. Красотки Алиночки вообще нет в номере, там только сам Колупанченко и с ним еще какой-то носатый дядя чернявой масти.
– С буйными кудрями вокруг круглой плеши? – быстро спросила Ирка. – И с губами большими и красными, словно их перцем натерли? Это итальянец.
– Какой такой итальянец? – спросила я и опустила бинокль, чтобы посмотреть на подругу.
Она тут же отняла у меня оптический прибор и уставилась на далекие окна:
– Точно, это он самый, итальянский продюсер, который вручит победителю конкурса главный приз! Я видела его цветное фото в буклете, который мне выдали в кассе концертного зала вместе с билетами, – объяснила мне подруга свою удивительную осведомленность. – Его зовут Карло Тоцци, Поцци или Коцци, как-то так. О! Да они там с Колупанченко какие-то бумаги подписывают!
– Интересно, какие? – задумалась я. Были у меня некоторые соображения по этому поводу…
– Все, подписали! – объявила Ирка. – Бьют друг друга по плечам и скалятся, как две макаки! Эх, далековато мы заплыли, не могу рассмотреть, что это за бумажки! Надо оптику помощнее покупать, плохо мы с тобой снарядились для расследования дела международного уровня!
– Что ты сказала? – Я уставилась на подругу, боясь пошевельнуться, чтобы не спугнуть толковую мысль.
– Что неплохо бы на всякий такой случай иметь в арсенале подзорную трубу, а что? Знаешь, какая там оптика? О-о-о!
– Ты сказала, что это дело международного уровня! – повторила я, пропустив мимо ушей восторженный пассаж про подзорную трубу. – Ирка, ты молодец!
– Я молодец? – повторила подруга. – Ну да, я молодец. А собственно, почему?
Она доверчиво уставилась на меня большими глазами цвета морской волны. Я ассоциативно поглядела на воду и увидела… Совершенно напрасно я думала, будто мы с Иркой исключительные идиотки: в открытое море держало курс еще одно плавсредство, еще менее надежное, чем наше. Тремя метрами правее мимо нас довольно быстро проплыл надувной матрас, поперек которого возлежали две крупные коренастые бабы, неистово колотящие по воде крепкими ногами. Обе были в таких же широкополых шляпах, как у меня, и, подобно Ирке, в футболках. Я подумала, что это могучие сибирячки дорвались до моря и солнца после суровой зимы и теперь желают насладиться летним счастьем по полной программе. Уже обгорели на солнцепеке, но не потеряли энтузиазма и рулят на матрасе на другой берег моря. Наверное, хотят добровольно сдаться в турецкий гарем.
– Эй, ты мне не ответила! – одернула меня подруга.
Я перестала смешливо таращиться на энергичных теток и снова посмотрела на нее:
– А о чем мы говорили?
– Здрасьте! – Ирка всплеснула руками. – В кои-то веки ты меня похвалила и сразу же забыла, за что именно! Ты сказала, что я молодец!
– Да, ты молодец, – согласилась я, только чтобы она отвязалась. – А почему?
– Все, проехали! – мрачно сказала Ирка. – Мне это надоело. Плывем к берегу.
Она надулась и отвернулась. Я скривила шею и искательно заглянула ей в лицо: