Любовные игры
Шрифт:
— И она храбро скрестила взгляд своих увлажнившихся, полных отчаяния и ненависти глаз с его пламенным взглядом. Потом засмеялась каким-то чужим, ломким смехом. — Потому что… если ты возьмешь меня силой или каким-либо коварным способом распалишь мое тело и овладеешь им, я всего-навсего закрою глаза и представлю на твоем месте кого-нибудь другого — кого угодно! Понятно тебе? Я сама выбираю себе Любовников, синьор герцог! Ты же — совсем не в моем вкусе! Я ясно выражаюсь?
За этим взрывом последовало напряженное зловещее молчание. Казалось, они оба затаили дыхание.
— Слышал, что я сказала? — на этот раз ее голос прозвучал на очень высокой ноте и едва не сорвался.
— Естественно. Мы же так близко друг от друга — трудно не расслышать, приятным, слишком приятным голосом откликнулся он. Саре еще сильнее захотелось пуститься наутек. — Кроме того, ты отличаешься замечательной дикцией и просто-таки завидной прямотой — когда хочешь. Пожалуй, тебя можно отнести к продажным женщинам, отъявленным вертихвосткам. Ты моментально загораешься и тотчас гаснешь. Прирожденная шлюха.
То, что он произнес эти немыслимые, эти безобразные слова все тем же спокойным, даже небрежным тоном, было выше ее понимания. У Сары пылало лицо — как и все тело. Убей его, подсказывал внутренний голос. Воспользуйся первым попавшимся оружием — иначе он растопчет и уничтожит тебя: именно этого он и добивается так хладнокровно и так жестоко, с кривой ухмылочкой, меньше всего похожей на улыбку.
— Если бы я и вправду была… такой, как ты говоришь, будьте уверены, синьор, что вам не купить меня ни за какие деньги. А еще можете быть уверены, что я скорее отдамся первому встречному, хотя бы это оказался мусорщик или ассенизатор.
— Я все больше убеждаюсь, что под обольстительной оболочкой, благодаря которой ты снискала известность, таятся все пороки, присущие вашему полу.
Назвать их?
— Я не желаю слушать. Пусти сейчас же, говорю тебе!
Марко невозмутимо продолжал:
— У тебя слишком кипучий темперамент и слишком злой язычок: и то и другое сослужит тебе плохую службу, если однажды ты поставишь перед собой цель удержать любовника дольше, чем на одну-две ночи. Холодная, расчетливая, насквозь лживая…
— А ты не что иное, как самовлюбленный осел! Рассматриваешь меня под мутным стеклом своего микроскопа и чрезвычайно доволен собой, в то время как на самом деле…
Сара остановилась как раз вовремя, убоявшись последствий того, что она едва не произнесла.
— Что на самом деле? Тебе следовало бы поучиться заканчивать предложения!
— за обманчивой медоточивостью его голоса она уловила готовность перейти опасную грань.
— Как только тебе надоест насильно удерживать меня здесь, заставляя выслушивать гнусные измышления, я немедленно уйду. Мне уже невмоготу стоять на коленях на жестком холодном полу — или ты считаешь, что таким образом я искуплю свои пресловутые грехи?
На этот раз Марко разразился грязной, площадной
— Боюсь, что искупление существует лишь для чистосердечно раскаявшихся.
Если бы мы жили сто и более лет назад, можешь мне поверить, ты не отделалась бы чисто моральным осуждением!
Сару насторожило то, что его голос понизился чуть ли не до горлового рычания, а глаза сделались подозрительно неподвижны и продолжали следить за каждым ее движением. Но все-таки он отпустил наконец ее занемевшую руку, и Сара принялась нарочито медленно растирать ее, одновременно как можно более незаметно отступая от него.
— Благодарю, но тебе действительно нет необходимости что-либо расшифровывать. Не сомневаюсь, ты с удовольствием заточил бы меня в темницу или применил еще что-либо такое же допотопное, подверг изощренным пыткам, вырывая признание во всех грехах, которые мне приписывает твое больное воображение. — Она демонстративно поежилась и продолжала:
— Мне остается только воздать хвалу Господу за общественный прогресс. У меня за плечами долгая эволюция, так-то, мальчик!
Момент как раз был подходящий для того, чтобы эффектно, с достоинством и грацией покинуть сцену. Вот только отыскать бы запропастившийся купальный халат.
— Рад это слышать, — сухо сказал Марко и с отменной вежливостью добавил:
— Ты что-то ищешь? Не это ли?
«Это» оказалось пропавшим халатом, который он подобрал и так небрежно швырнул, что ей пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы поймать его.
Как раз на это он и рассчитывал!
Раздался громкий всплеск; Сара пошла ко дну, затем вынырнула, услышала его омерзительный хохот и снова погрузилась в бездну. На этот раз она не спешила подниматься на поверхность. Уроки подводного плавания сделали ее способной подолгу задерживать дыхание, а за бортом бассейна в этот час не горели светильники. Если Марко решит, что она ударилась головой и вот-вот захлебнется, — интересно, попытается ли он спасти ее или преспокойно даст утонуть?
Сара почти исчерпала запас воздуха и вдруг услышала, как он нырнул за ней. Тогда она пулей выскочила на поверхность, подплыла к бортику и одним прыжком выбралась из бассейна.
Гнусный, самоуверенный подонок! Сара понадеялась, что он еще долго будет шарить под водой — достаточно долго, чтобы испытать страх перед перспективой судебного расследования и обвинения в убийстве. Может, он предпочтет утопиться?
Она помчалась к выходу, не смея оглянуться, как вдруг ее остановил ненавистный голос: