Любовный компромисс
Шрифт:
Его собственные родители развелись, когда ему было два года, и Джереми почти не помнил отца. Слишком часто он становился заложником в бесконечных ссорах родителей и считал себя скорее предметом торга, чем сыном. Когда ему исполнилось четыре, мать снова вышла замуж. Сводные брат и сестра были много старше его. Он еще ходил в школу, когда его сестра поступила в колледж, а брат, на десять лет старше, уже работал в Силиконовой долине. Джереми отправили в школу-интернат. Со стороны казалось, что Джереми принадлежит к привилегированному классу – семья владела большими деньгами, – но он был обделен любовью и лаской.
Джереми остановился, глядя на белые шапки волн. Вчера он видел, как Тори гладит свой округлившийся живот, и был поражен нежным выражением ее лица. Ему не приходилось наблюдать проявление материнской любви. Что бы ни случилось, решил Джереми, он никогда не разлучит ребенка с матерью. Младенец не станет заложником их отношений, если только Тори не вынудит его принять решительные меры. Он не допустит, чтобы она вычеркнула его из жизни малыша. Его ребенок не должен испытать горькое чувство одиночества или равнодушия со стороны отца. Однако ситуация требовала деликатного подхода.
Приближаясь к курорту, Джереми заметил одинокую женскую фигуру на галерее, где летом стояли ресторанные столики. Женщина была закутана в теплую куртку, вязаная лента на голове прикрывала темные волосы, собранные в конский хвост. Реакция тела подсказала Джереми, что это Тори, хотя она стояла к нему спиной. Приглядевшись, он понял, что она развешивает на перилах гирлянду лампочек.
Джереми поднялся на галерею по ступенькам, ведущим с пляжа.
– Слишком холодно для такой работы, – сказал он, и Тори резко обернулась. – Извини, не хотел тебя напугать.
– Из-за ветра и шума волн не слышала, как ты подошел.
Джереми заметил, что ее пальцы покраснели от мороза.
– Почему ты не в перчатках?
– В них неловко работать, – ответила Тори и вернулась к своему занятию.
Джереми подошел ближе, отобрал у нее гирлянду, потом снял свои перчатки, зажав их локтем. Он взял ее руки в свои. Пальцы Тори совершенно заледенели, и он согрел их в ладонях.
– Вот, надень. – Он протянул ей перчатки.
– Джереми…
– Постой. Они теплые, – сказал он, натягивая их на ее пальцы. Перчатки были велики ей, но материал сохранял тепло его рук. Минуту назад Джереми готов был вступить с Тори в борьбу за ребенка, а теперь согревал ее руки. Он не считал это проявлением слабости, ведь хорошие отношения помогут решить проблему.
– Давай-ка помогу тебе. Покажи, как это делается.
– Я обматываю провод вокруг каждого столбика и фиксирую зажимом. – Тори протянула ему связку зажимов.
Джереми почувствовал неловкость. Он пытался копировать ее движения, но понимал, что у него вряд ли получится вязать петли так же ловко. Ему никогда не приходилось делать что-то по хозяйству руками, для этого всегда находились другие люди. Черт, ну разве он не избалованный богатый бездельник?
Подтянув узел, Тори усмехнулась:
– Разве тебе не приходилось вешать рождественскую гирлянду?
– Первый раз, – признался он, обматывая провод вокруг следующего столбика.
Пальцы уже замерзли. Как Тори удалось проделать большую часть работы и не обморозиться? Он продолжал развешивать гирлянду, не желая показаться нытиком и неумехой. Вместе они закончили работу, обмениваясь перчатками, чтобы согреться. Джереми даже укрепил лампочки над арочным входом на галерею.
– Неужели сюда кто-то выходит зимой? – поинтересовался он, стараясь скрыть дрожь. Джереми уже не чувствовал собственных ушей.
– Нет, но мы вешаем гирлянды на перила и на рождественскую елку и зажигаем лампочки. Очень красиво смотрится с пляжа и из окон ресторана.
– Хочешь сказать, нам придется наряжать елку?
– Неужели замерз? Не привык к морозу?
В Нью-Йорке зимой холодно, но сегодня ледяной океанский ветер пробирал до костей. Джереми не ответил, и Тори засмеялась. Мягкий музыкальный смех ласкал слух.
– У тебя уши покраснели. Давай-ка зайдем внутрь. Не волнуйся, мы наряжаем елку в помещении, а потом выносим на улицу. Спасибо за помощь. Я оценила.
– Всегда пожалуйста, – кивнул Джереми. Несмотря на холод, ему было весело.
Тори посмотрела на часы:
– Почти полдень. Не хочешь присоединиться ко мне на ланч, или у тебя переговоры?
– Встреча назначена на два, так что у меня час свободного времени, – пожал плечами Джереми.
Из галереи через боковую дверь они прошли в ресторан.
– Наш шеф Нэл делает потрясающий морковный карри-суп с имбирем – самое подходящее блюдо для холодов.
Тори подошла к стойке бара и о чем-то договорилась, потом провела его к столику возле камина. Повесив куртку на спинку стула, она села лицом к огню.
– Не стану лукавить, зимой камин украшает жизнь.
В ресторане было тихо: занято всего несколько столиков.
– Сейчас у тебя немного работы, правда? – спросил Джереми, усаживаясь напротив.
– По выходным здесь немного оживленнее. Гости приезжают ужинать, и воскресный бранч очень популярен.
Джереми поймал ее взгляд. В обрамлении густых ресниц ее ореховые глаза казались крупнее, и сегодня зеленых оттенков в них было больше, чем коричневых. Интересно, ребенок унаследует ее глаза?
– Обязательно попробую, пока я здесь.
Официантка принесла корзинку с горячими булочками и тарелку с маслом.
– Суп сейчас подадут, мисс Шарп.
– Спасибо, Эллен.
Тори посмотрела на Джереми с улыбкой:
– Согреваешься? Уши уже не такие красные.
Усмехнувшись в ответ, Джереми посмотрел на ее губы. Он помнил вкус поцелуев. Вряд ли придется почувствовать его снова.
– Хорошо у огня. Ветер сегодня просто ледяной.
– Зачем же ты пошел на пляж? – поинтересовалась Тори, разламывая булочку.