Любовный недуг
Шрифт:
Там, вдоль стен всей огромной комнаты, повесили полки, и все они были заставлены подарками.
– А куда вы поставили мой? – спросила Милагрос Вейтиа вместо приветствия, входя в комнату с видом судьи, намереваясь рассмотреть все, что там было. Она прохаживалась среди серебра, фарфора и хрусталя с таким вызовом, что стеллаж оказался явно в опасности. – Тут посуды на целую армию, – сказала она.
– У них будет два поместья, дом в столице, студия в Париже и еще небольшие квартирки. Им все пригодится, – сказала мать Соль с видом святой простоты, хотя ее так и распирало
Милагрос ограничилась тем, что в ответ на панегирик снисходительно поинтересовалась, может ли она быть чем-нибудь полезна. Она пришла, потому что получила послание от Хосефы, в котором речь шла о срочной необходимости распороть и снова сшить сотню швов, чтобы привести в порядок платье Соль.
Милагрос была вымотана визитом Мадеро, но и не думала улизнуть под этим предлогом, а решила, что ей пойдет на пользу посидеть в кресле с каким-нибудь рукоделием. За последние дни она прошагала много километров из одного конца города в другой, поэтому ей пришлась по душе идея устроиться в комнате для шитья и провести время за разговором с сестрой.
– Эта женщина теряется перед малейшей трудностью, – сказала она, когда мать Соль отправилась решать одну из двадцати тысяч надуманных проблем, свалившихся на нее.
– А ты – бессовестная. Я видела, как ты подменила карточку, сказала ей Хосефа, перестав шить и глядя прямо в бесстрастные глаза Милагрос.
– Ты ведь меня не выдашь, правда? – уточнила та. – Мне кажется неразумным тратиться на подарок тому, кто уже получил их от всех богачей Мексики. За эти же деньги я могу освободить из тюрьмы двадцать человек, – объяснила она с невинной улыбкой.
За следующие несколько дней жизнь почти вернулась на круги своя. По утрам сестры Вейтиа вели долгие разговоры, работая над платьем для Соль. Если бы кто-нибудь посмотрел на них со стороны, как спокойно они шьют платье для девушки, которая пойдет под венец с младшим сыном одной из самых богатых семей города, штата и всей страны, он бы ни за что не догадался, о чем они говорят. Милагрос рассказала Хосефе, что в дни, последовавшие за визитом Мадеро, из города исчезли десятки его самых восторженный последователей. Но это еще не все, однажды ночью с вокзала отошел поезд со ста тридцатью заключенными, которые будут отбывать наказание в Кинтана-Роо, в том волшебном месте, полном чудес, куда ее муж мечтал вернуться и о котором рассказывал долгими ностальгическими вечерами.
Чем больше Хосефа об этом думала, тем меньше она понимала, как такой рай может стать местом заключения.
– Их везут на принудительные работы под палящим солнцем, – сказала ей сестра. – Они не будут ловить рыбу и спать на берегу моря, которое так тревожит воспоминания твоего мужа. Их отвезут в глухой лес, они будут спать среди ядовитых змей и насекомых, строить дороги в непроходимых горах, жить впроголодь.
–
– И все это… – прошептала Милагрос, которую Хосефа впервые видела упавшей духом.
– Переезжай жить к нам, – попросила ее Хосефа, чувствуя, что она нуждается в защите.
– Все не так страшно, в одиночестве есть своя прелесть.
– Выходи замуж за Риваденейру, – предложила Хосефа, обрезая нитку.
– Чтобы сломать ему жизнь? – спросила Милагрос.
– Ты и так ему ее сломала, – сказала Хосефа.
– А как дела у Эмилии? – спросила Милагрос, чтобы уйти от темы, казавшейся ей опасной.
– Дела идут, – сказала Хосефа, знавшая, что горе ее дочери глубже, чем казалось на первый взгляд.
Вырванная из объятий Даниэля, Эмилия решила забыться среди склянок и запахов аптеки. Диего встретил ее, распевая Ritorna vincitore, [30] и тема страданий по отсутствующим больше никогда не затрагивалась.
Диего был уверен, что лучшее утешение его дочери – занятие для ума, и он дал ему богатую пищу, предложив ей решить одну из самых сложных задач человечества: определить причину его болезней, чтобы избавиться от них.
30
[xxx]Вернись победителем (ит).Ария из оперы Дж. Верди «Аида».
Совершенно естественно, как если бы она никогда не переставала этим заниматься, Эмилия вернулась к отцовским книгам по медицине.
– Смотри, что у меня для тебя есть, – сказал Диего однажды, показывая ей пожелтевший, потрепанный томик.
Он назывался «Медицинская история вещей, привозимых из наших Западных Индий», был написан севильским врачом Николасом Монардесом и издан в 1574 году.
– Твой герой, – сказала Эмилия.
– Один из них, – ответил Диего и положил книжку на стол в центре лаборатории.
Эмилия пододвинула высокую скамейку и стала перелистывать страницы.
– Уже тогда использовали янтарное масло, – сказала она, подняв голову от страницы и посмотрев на отца. – Почему ты мне говорил, что это оригинальный препарат аптеки Саури?
– Это наш оригинальный препарат, потому что давно уже никто такого не делал. А время – это лучший друг оригинальности.
– Монардес пишет, что оно согревает, укрепляет дух, рассасывает и смягчает боль. Может, мне стоит натереться им?
– От любовного недуга все средства хороши, ласточка моя, – ответил ей Диего. – Если больной умный человек, любое масло поможет, а ты – очень умный больной. Настолько, что очень часто нас обманываешь. Внешне кажется, что ты даже не вспоминаешь о своем недуге.
– Только если бы я была сумасшедшей, я показала бы свою боль Хосефе Саури. Если она и так все время читает нотации, представь, что будет, если она заметит мою печаль. Она возненавидит Даниэля до конца своих дней, – сказала Эмилия.