Любой ценой
Шрифт:
Д’Орвиль это знал, и хотел бы что-нибудь сказать или сделать. Не для того, чтобы развеять страх, поскольку этого не смог бы никто. Но для того, чтобы сказать насколько много они для него значат, насколько горько он сожалеет о выпавшей им смертельной прогулке.
— Мы должны получить максимум от каждой ракеты, — столь же тихо ответил он Гвинетт. — Мы знаем, что точность и средства обеспечения прорыва наших ракет лучше, но нам все-таки лучше сблизится. Они нас похоронят, когда бы мы ни открыли огонь, а судя по данным разведывательных аппаратов, каждый из их кораблей стены является носителем подвесок. На них не распространяется ограничение «используй, или потеряешь», как на нас.
Поэтому
Гвинетт мгновение смотрела на него, а затем медленно кивнула.
— Я знаю. Я знаю, — тихо произнес он. — Но мы обязаны добиться попаданий любой ценой. Мы обязаны, Мадлен. Иначе все это, — легкое движение его головы, скорее показавшееся, чем увиденное, обозначило флагманский мостик и флот вообще, — зря.
— Да, сэр. Я понимаю.
— Какой план ведения огня вы собираетесь использовать, сэр? — спросил Айро.
— «Лавину», — мрачно ответил д’Орвиль. — Мадлен, я хочу, чтобы вы начали перестраивать ордер в Сьерру-Три. Сколько ЛАКов нас догнали?
— Немногим более трёх с половиной тысяч, сэр. Ещё пятьсот будут здесь к моменту, когда мы сблизимся на указанную вами дистанцию.
— Сколько из них «Катаны»?
— Не уверена, сэр. Меньше половины… насколько я знаю.
— Хотелось бы мне, чтобы их было больше, — сказал д’Орвиль, — но что есть, то есть. Выдвигайте их вперёд и разведите вертикально. Я хочу, чтобы у «Гадюк» углы обстрела были по возможности наилучшими.
— Да, сэр.
— И распределите последовательность запусков так, чтобы старые корабли задействовали свои подвески первыми. Постараемся придержать подвески из внутренних хранилищ насколько получится. Я хочу, чтобы в первых залпах корабли оборудованные «Замочной Скважиной» взяли на себя управление как можно большим числом подвесок прочих кораблей.
— Да, сэр. Я поняла.
— Хорошо, Мадлен. Хорошо. — Д’Орвиль ободряюще сжал её плечо. — Оставляю вас заниматься этим.
— Да, сэр, — произнесла капитан Гвинетт.
— Мы в пределах их досягаемости, адмирал, — заметил коммандер Адамсон, и Лестер Турвиль кивнул.
— Я в курсе, Фрейзер, спасибо.
— Да, сэр.
Турвиль откинулся в командирском кресле и взглянул на Молли Дилэни.
— Итак, Том был прав, — тихо сказал он.
— Похоже на то, — согласилась Дилэни. Турвиль подивился, таилось ли за её спокойной внешностью облегчение столь же огромное, как то, что бушевало в нем.
Он взглянул на россыпь значков на главном дисплее. Весь последний час Второй Флот ускорялся по направлению к Сфинксу. Учитывая геометрию системы, вектор движения Турвиля проходил под углом почти ровно в сорок пять градусов к внешней границе чудовищно вытянутой, «тощей» резонансной зоны. Его фаланга супердредноутов разогналась до 18 560 км/с относительно светила системы. Прошли они 35 600 000 километров. Флот Метрополии манти ускорялся только сорок семь минут практически точно на встречном курсе, но, из-за более высокого ускорения, их скорость относительно светила уже составляла более 17 000 км/с, а прошли они от своей первоначальной позиции более 24 000 000 километров.
Хотя флоту Турвиля ещё оставалось почти полчаса до точки поворота, чтобы совершить выход к Сфинксу с нулевой скоростью, расстояние между противостоящими силами сократилось до немногим более 84 000 000 километров, а скорость сближения составляла 45 569 км/с. В таких условиях эффективная дальность действия МДР Турвиля была более 85 369 000 километров. Как только что отметил Фрейзер Адамсон, это
— И не просто похоже, — через секунду сказал Турвиль Дилэни. — Так и есть. Если бы у них были те проклятые Богом ракеты, они бы их уже запускали. Они бы провели последние десять минут сбрасывая подвески и как раз в эту секунду выпустили бы все прямо нам в лоб. У них была бы заметная задержка передачи информации, но всего пять секунд в одну сторону, в то время как наша составляла бы больше пяти минут. Так что они начали бы бить нас прямо сейчас, не дожидаясь, пока мы сблизимся на расстояние эффективного применения собственных ракет.
— Вы не думаете, шеф, что они могут просто выжидать, пока дистанция сократится ещё немного, чтобы их управление огнем стало ещё эффективнее?
— Именно это они и делают, и это ещё один аргумент в пользу уверенности в отсутствии у них новых ракет. У них там меньше сотни кораблей стены. Даже считая, что у них на буксире множество подвесок, — что вполне возможно, несмотря на их ускорение, если разведка права насчет конструкции их подвесок — все равно мы превосходим их числом более чем два к одному. Они знают, какого размера залпы мы можем обрушить на них и не стали бы идти прямо навстречу, если бы у них был какой-то выбор. Или, по крайней мере, не стали бы это делать не постаравшись предварительно слегка проредить нас. Но без новой системы управления на такой дистанции их точность будет практически так же плоха, как и у нас. У них не получится нанести достаточно ударов, чтобы получилось какое-либо «прореживание». Им приходится сближаться, чтобы улучшить свою точность, точно так же как и нам.
— Когда мы наконец откроем огонь, это будет ужасно, — тихо сказала Дилэни и Турвиль снова кивнул.
— Безусловно, — мрачно согласился он. — С другой стороны, мы так и планировали, верно?
— Да, сэр.
Турвиль еще несколько секунд изучал иконки супердредноутов приближавшегося Флота Метрополии, затем перевел взгляд на вторичный дисплей и в восхищении покачал головой. Он знал, что у Шэннон Форейкер есть талант нестандартного мышления. Давным-давно, когда она была его операционистом, он распознал в ней сноровку предлагать решение, которое просто не приходило в голову прочим. Решение столь элегантное в своей простоте, что все поражались, почему они до такого не додумались.
Когда Разведка Флота доложила, что в новые подвески манти встроен тяговый луч, позволяющий их доподвесочным кораблям брать больше подвесок на буксир, казалось, что Республика не сможет что-либо этому противопоставить. Республиканские подвески уже были слишком велики, а запас их энергии был слишком ограничен, чтобы у конструкторов могло получится втиснуть в них тяговый луч (и запитать чертову штуку). Но Шэннон решила поставить проблему с ног на голову. Вместо того, чтобы оснащать тяговыми лучами подвески, она изобрела «ослика». Именно так все стали называть новое устройство, хотя у него было достаточно мудреное алфавитно-цифровое обозначение. И это было еще одно из проявлений элегантной простоты решений Форейкер.