Любой ценой
Шрифт:
Он был слишком молод, чтобы служить во время Первой Войны, и знал, что родители хотели бы, чтобы он оставался штатским. Однако он должен был отдать долг за все те перемены и, когда война возобновилась, завербовался в республиканскую морскую пехоту.
Из-за его работы — он был квалифицированным работником судоверфи — его призыв был отложен, однако вчера повестка, призывающая его на службу, наконец пришла в его скромную квартиру.
Он не мог сказать, что будущее его не волновало. Волновало. В конце концов, идиотом он не был. Однако никаких сожалений он не испытывал. Большую часть вчерашнего дня он провёл в кругу семьи, а сегодня была
— Ты уверен, что можешь вести, Аксель? — поинтересовался Анджело Гольдбах, пока они шли по стоянке.
— Разумеется, — ответил Аксель. — Всё равно тут недалеко.
— Я мог бы тебя подвезти, — предложил Анджело.
— Не глупи. Говорю тебе, всё хорошо. Кроме того, если ты меня подбросишь, скорее всего мы засядем пьянствовать допоздна, а мне надо выспаться. И Джорджина поймает меня и изувечит, если я снова задержу тебя на всю ночь.
— Если ты так уверен, — произнес Анджело.
Они подошли к припаркованной машине Анджело и тот на мгновение остановился, глядя на друга, а затем стиснул его в быстрых суровых объятиях.
— Береги свою задницу, Аксель, — сказал он отступая и ласково потряс его за плечи.
— К чёрту, — небрежно ответил Аксель, чуть смущённый чувствами Гольдбаха. Он похлопал приятеля по предплечью, подождал, пока Гольдбах не сел в машину и не уехал, а затем направился к собственной.
Небольшая машина была не слишком нова, но личные машины вообще были довольно редки, особенно здесь, в столице, где большинство пользовалось общественным транспортом. Для Лакруа, тем не менее, его слегка побитый бойкий маленький спортивный аэрокар всегда был символом успеха его и его семьи, доказательством, что они были большим, чем ещё один клан дармоедов-долистов. «Кроме того — он улыбнулся, открывая дверь и садясь на водительское место, — может машина и стара, но она всё ещё быстра, шустра и летать на ней просто удовольствие».
— Пять минут, господин министр.
— Благодарю, — Арнольд Джанкола откликнулся на предупреждение Джузеппе Лаудера и начал прятать в портфель устройство для чтения документов и стопки чипов с записями.
— Ну, Джейсон, — произнёс он с улыбкой, — Похоже, вскоре мы узнаем, что это за загадка. И, строго между нами…
— Надесять часов!
Джанкола вскинул голову при внезапном крике Лаудера. Лимузин резко накренился, стремительно поворачивая направо, и голова госсекретаря качнулась влево.
Он едва успел заметить приближающуюся легковушку.
— С вашего позволения, госпожа президент, пусть адмирал Льюис откроет заседание, — сказал военный министр Томас Тейсман.
Элоиза Причарт взглянула на него, затем посмотрела на два пустых кресла за столом совещаний.
— Я понимаю, что ситуация серьёзна, — спустя мгновение произнесла она, — однако я полагаю, что мы могли бы дать госсекретарю ещё несколько минут.
В её голосе прозвучал такой тончайший намек на выговор, что его мог заметить
— Я, разумеется, согласна, госпожа президент, — сказала она холодно, — На самом деле…
— Прошу прошения, мэм.
Причарт повернула голову, её брови немного удивлённо поднялись при этом вторжении. Шейла Тиссен, глава её команды телохранителей, была потусторонней повелительницей, совершенно незаметной на важнейших встречах на высшем уровне. Вдобавок она обладала необыкновенным самоконтролем — тем, что Кевин называл «лицом для покера» — что делало теперешнее ошеломлённое выражение на её лице почти пугающим.
— Да, Шейла? — голос Причарт звучал острее обычного. Острее, чем бы ей хотелось. — Что случилось?
— Произошёл несчастный случай, госпожа президент. Лимузин госсекретаря Джанколы попал в аварию.
— Что? — Причарт поражённо уставилась на Тиссен. Потрясение, казалось, на мгновение парализовало её голосовые связки, затем она одёрнула себя. — Насколько серьёзную? Госсекретарь получил травмы?
— Я… ещё не знаю деталей, — ответила Тиссен, ковыряя кончиком пальца свой наушник, как будто желая указать источник своей осведомлённости. — Но это не звучит хорошо. — Она прокашлялась. — Согласно предварительному сообщению, кажется, никто не выжил, мэм.
— Боже. Только этого мне и не хватало, помимо всего прочего.
Томас Тейсман откинулся в кресле, растирая ладонями глаза. Срочная встреча была поспешно отложена на то время, пока президент разбиралась с ошеломляющей новостью о смерти госсекретаря и его брата. Тейсман не мог оспорить её приоритеты, особенно учитывая неизбежные временные задержки при передаче любых сообщений или приказаний на межзвёздные расстояния. То, что послужило изначальным поводом к встрече, не было столь же критично ко времени, как разбирательство с непосредственными последствиями того, что сулило стать фундаментальной переменой во внутренней политике Республики.
Однако теперь, когда каждый, кто должен был быть проинформирован, был извещён, а Причарт опубликовала официальное заявление (в котором, как и полагалось, с глубоким прискорбием выражалось её глубочайшее сожаление о неожиданной кончине бесценного соратника и давнего друга), президент и её ближайшие друзья и советники — сам Тейсман, Рашель Анрио, Деннис ЛеПик, Кевин Ушер, и Вильгельм Траян — собрались в кабинете военного министра в Октагоне.
— О, мы нуждались в этом ничуть не больше твоего, Том, — устало ответила Причарт. Последние три часа прошли в лихорадочной кутерьме и даже она выглядела несколько переутомлённой.
— Особенно вместе с известиями о рейдах манти, — кисло сказала Анрио. — Что там говорили древние о том, что беда не ходит одна?
— Я думаю, общественное мнение не очень любезно отнесётся к новости о том, что манти разбили нам нос, — признал Тейсман. — С другой стороны, может быть произошедшее с Джанколой отвлечёт репортёров. И давайте будем честны. Не думаю, что хоть кто-то из находящихся в этой комнате будет без него слишком тосковать.
— Ты мог бы быть удивлён, — голос Причарт был суров и Тейсман нахмурившись поглядел на неё.