Любой ценой
Шрифт:
– Вот они! – воскликнул Довгаев. –На «скорой помощи» приехали.
Антон нацелил бинокль на остановившуюся у автосервиса «таблетку». Из её салона вылезли два бородатых доктора и решительно направились к дымящему очередной сигаретой Тепкоеву.
– Кто из них эмиссар? – нетерпеливо спросил Никулин.
– Тот, что слева.
Антон всмотрелся в лицо араба. На вид, лет 40-45. Аккуратная бородка, высокий лоб, тонкий, слегка заострённый нос. Такой вполне может сойти за доктора. Во всяком случае, в белом халате его
Так, с этим всё ясно. Никулин переместил окуляры бинокля на Максуда. Крепко сбитая фигура, пружинистая походка. Орлиный нос и густая, скрывающая пол-лица, борода.
Внезапно, сердце Антона ёкнуло и, кажется, остановилось. Оно быстрее чем глаза разведчика узнало идущего к автосервису человека…
…Дорога в горы была бесконечной. И не удивительно. Когда у тебя связаны руки, между лопатками то и дело тычется ствол автомата, каждый шаг превращается в муку. Кружилась контуженная взрывом голова, черепная коробка лопалась от тупой боли, а спины топающих впереди душманов двоились и плыли перед глазами.
На какое- то время сознание Антона отключилось. Словно механическая заводная кукла он продолжал по инерции идти. Но туго закрученная где –то внутри его организма пружина быстро распрямлялась и, с каждым шагом, движения пленника всё больше замедлялись.
Наконец, настал тот миг, когда ни тычки, ни злобные окрики не могли больше сдвинуть Никулина с места. Он встал и, слегка пошатываясь, смотрел на перекошенные ненавистью лица. Антон не боялся. Он слишком устал, чтобы боятся. Просто стоял и терпеливо ждал смерти.
От сливающейся в бесформенную массу кучи душманов отделился чернобородый, орлиноносый афганец. Подошёл к Антону и медленно вытащил из – за голенища сапог нож. Огромный, со сверкающим в лучах закатного солнца лезвием. Не торопливо поиграл им перед глазами пленника, потом, хищно осклабившись, зашёл Никулину за спину. А секундой позже, подбородок солдата охватила шершавая пятерня и резко вздёрнула его к верху. Там, по выцветшему небу плыли белёсые облака. «Как фата невесты»,- прорвалось через боль нелепое сравнение. А ещё, там светило солнце. Неожиданно ласковое и как – будто даже улыбающееся Антону. Совсем не кандагарское солнце, а наше, родное, из-за Речки. «Прилетело со мной проститься» – подумал Никулин и улыбнулся ему в ответ…
И снова, затмевая солнце, сверкнул перед глазами клинок.
– Аллах акбар! – гортанно выдохнул над ухом голос орлиноносого и утонул в грохоте выстрела. Мелодично звякнул о камни выпавший нож. Державшая подбородок руках враз утратила силу и безвольно разжалась. На долю секунды над горами повисла гробовая тишина. Повисла, чтобы тут же взорваться грозным лаем пулемёта. Высекая искры на валунах и вырывая куски человеческой плоти, завизжали вокруг Антона пули. А он, почти не соображая, что делает, ступил шаг, другой, споткнулся и, сорвавшись с узкой тропинки, рухнул по осыпающемуся склону вниз…
– «Ожившие мертвецы»,часть вторая пробормотал Никулин, рассматривая в бинокль чернобородого. Значит, не ухлопала тебя тогда наша десантура? Выжил, таки, сука небритая.
– Что, знакомого встретил? – поинтересовался Довгаев.
– Ага, друга детства, мать его!..
– хищно выскалился Антон.
Он вдруг поймал себя на том, что рука тянется к автомату. И усилием воли заставил её остановиться. Нет, братишка, шалишь! Эмоциям здесь не место. А с чернобородым он ещё разберётся. Попозже. Никуда этой гниде теперь от него не деться.
А ничего не подозревающий Максуд подошёл к Тепкоеву и о чём-то с ним заговорил. «Эх, микрофончик бы сейчас, остронаправленный!» - мечтательно подумал Антон. К сожалению, таким оборудованием он не запасся.
Впрочем, переговоры длились недолго. «Высокие стороны» обменялись рукопожатиями и Тепкоев, решительно шагнул в ворота сарая. Вслед за ним скрылись под сводами деревенского автосервиса и гости.
– Ёлы-палы!.. – Антон даже зубами скрипнул от полыхнувшей в голове догадки.
– –Неужели газ прямо здесь, в мастерской?
За долю секунды он просчитал последствия штурма. Если кто-нибудь из боевиков успеет открыть хоть одну ёмкость, рыночная площадь превратится в братскую могилу.
– Внимание!
– приказал он, подтягивающимся к автосервису, бойцам. – Штурм запрещаю!
Между тем, машина «скорой помощи» рыкнула мотором и медленно вкатилась в недра мастерской. Тут же, из сарая выскочили два угрюмолицых горца и быстренько прикрыли за «таблеткой» створки ворот.
– В чём дело, командир?, - обеспокоено поинтересовался Ситковецкий. – По какому поводу отбой?
– «VX» в сарае, вот по какому! – рявкнул Никулин. – А теперь, посмотри вокруг и сам прикинь, сколько здесь погибнет народу.
– Понял, - враз погрустнел прапорщик. – Значит, выпускаем?
– Да. Пусть катятся подальше от посёлка, а там, видно будет, - Антон перевёл дыхание и кликнул Филатова. – Филя, когда «скорая» выедет из сарая, пристрой на неё «маячок».
– Сделаем, командир.
– Лось, - продолжал отдавать приказы Никулин. – Свяжись со штабом. Нужно обеспечить «скорой» беспрепятственный выезд из села. Только, аккуратненько, без лишней помпы. На блок-посту проверка документов, но так, чисто формальная. Машину не досматривать. Не дай Бог, у кого-то из «духов» сдадут нервы. Горя потом не оберёшься.
Створки ворот медленно поползли в стороны и «скорая помощь» нехотя выехала из брюха автосервиса. Антон скользнул по ней окулярами бинокля. Максуд сидел в кабине, рядом с водителем. Он улыбался, а потом, уставившись прямо на чердак дома, в котором затаился Никулин, поднял кулак с оттопыренным к небу средним пальцем. Каким-то шестыми чувством Антон понял, что недвусмысленный жест адресовался именно ему, Антону Никулину!
Проклятие! Неужели афганец знал о засаде? Знал и всё равно пришёл?..