Любой ценой
Шрифт:
– Ничего, - улыбался гостям хозяин. – Зиму пережили, вот-вот расцветёт «зелёнка» и тогда кафирам станет совсем тошно.
Максуд сдержанно кивал. Он не особо жаловал Хасана. Среди воюющих в Чечне моджахедов ходило много слухов о жадности и корыстолюбии этого араба. Однако слухи слухами, но обстоятельства складывались так, что без его помощи было не обойтись.
Полевой командир жил с относительным для этих глухих мест, комфортом. В углу штабной землянки бубнил небольшой телевизор. А неподалёку, на дощатом самодельном столе, пристроился раскрытый кейс ноут-бука.
–
– Зачем? – мгновенно насторожился араб. У него был феноменальный нюх на деньги, и теперь он буквально чувствовал их, витающий в спёртом воздухе землянки, запах.
– По приказу Шейха, - Максуд намерено выделил имя своего покровителя.
– Я должен встретится там с одним человеком.
Хасан кивнул и расплылся в понимающей улыбке.
– Сдаётся мне, достопочтенный Шейх замышляет очередную акцию. Надеюсь, она будет ещё грандиознее, чем атака на небоскрёбы?
Максуд промолчал.
– Понимаю, понимаю, - снова закивал головой араб.
– Большие дела – большие тайны, - он заговорщицки подмигнул гостю.
– И большие деньги, конечно.
Максуд мысленно похвалил себя за то, что догадался перед приходом на базу Хасана спрятать деньги, в надёжном месте.Не известно как повёл бы себя араб, узнай он, что гости тащат на себе рюкзак с двумя миллионами долларов. Имя Шейха, конечно, пользуется в здешних краях уважением, но соблазн слишком велик. До Шейха далеко, а деньги, вот они, рядышком. Стоит только протянуть руки.
– Уважаемый Максуд, - продолжил заговорщицки подмигивать араб. – Что может сделать этот ваш человек из Хал-Килоя такого, чего не смогу сделать я? Имя Хасана давно звучит в этих горах и люди знают, что для него не существует ничего невозможного.
Максуд умоляющи вскинул к небу ладони.
– Прости, дорогой друг, я не в праве менять решения Шейха. Но оказанную тобой помощь, без сомнения, оценит по заслугам.
Улыбка медленно сползла с лица араба, а глаза его наполнились такой яростью, что Максуд опять поблагодарил себя за то, что вовремя догадался спрятать деньги.
– Хорошо, уважаемый, - кивнул араб. –Проводника я тебе выделю. А когда увидишься с Шейхом, не забудь передать ему привет от Хасана.
Он встал с табурета на устланные толстым ковром нары, демонстративно принялся смотреть московские новости.
– О, погляди - как! – внезапно оживился он.
– Русские про тебя рассказывают.
Афганец повернулся к экрану и, лицом к лицу столкнулся со своим проводником… Вернее, мёртвым проводником…Остекленевшие глаза смотрели прямо в объектив видеокамеры, а в центре высокого лба зияла аккуратная дырочка.
– Из «стечкина» добивали, шакалы, - с ходу определил Хасан. – Контрольный выстрел.
Максуд плохо понимал русский язык, и голос диктора за кадром звучал для него бессмысленной абракадаброй.
– О чём говорят? – быстро спросил он у Хасана.
Араб кивнул и, дослушав сообщение до конца, перевёл:
– В результате спецоперации федеральных сил частично уничтожена, а частично рассеяна бандгруппа международных террористов, - округлый животик его колыхнулся от сдерживаемого смеха.
– На поле боя террористы оставили труп своего погибшего товарища. Из обнаруженных на теле погибшего документов стало известно, что зовут его Руслан Довгаев и что он житель города Грозного.
Последние сомнения покинули сердце Максуда. Выходит, Руслан не сбежал, а действительно погиб, как полагается настоящему моджахеду. На поле боя и с оружием в руках.
Что ж, брат, прости за нелепые подозрения. Пусть Аллах будет милостив к тебе в раю.
…Часом позже Максуд вызвал на улицу Омара.
– Оказывается, всё не так уж плохо, - сказал он весло. – Проводник наш не сбежал и не переметнулся к федералам. Он, действительно, погиб.
-Откуда такие сведения?
– недоверчиво покосился на афганца Саади.
– Русские сами передали, в новостях.
– И ты им веришь?
– Без сомнения. Они показывали труп Руслана с дыркой во лбу.
У Омара камень свалился с плеч. Если проводник не предатель, значит русским ничего не известно о намеченной в Хал-Килое встрече.
– Что ж, на всё воля Аллаха, - сказал он после минутного раздумья. – Теперь отпала необходимость выходить на Тепкоева кружным путём. Ты ещё не договорился с ним о новом месте встречи?
Максуд отрицательно мотнул головой.
– И не надо, - принял окончательное решение Омар. – Будем работать по первоначальному плану. У нас в запасе ещё два дня. Думаю, успеем.
Саади умолк, а афганец, предчувствуя его следующий вопрос, сообщил:
– Проводника нам дают. Он уроженец Хал - Килоя, так что окрестности знает досконально.
*****
Москва.
Гогочущие бородатые лица, тусклый блеск автоматов и противно каркающий говор на чужом языке… Антон не разбирал слов, но отчётливо понимал их смысл. Сейчас его будут убивать! Не сразу, конечно. Сразу – это роскошь, непозволительный подарок судьбы. Нет, вначале на его спине вырежут огромные пятиконечные звёзды, потом кастрируют. И лишь после этого, если истощится фантазия палачей, перехватят острым лезвием горло.
Обидно! Господи, как же обидно умирать в восемнадцать лет! Умирать, так ничего в этой жизни и не узнав… Ничего, кроме горячего песка чужой страны и вот этого, усыпанного крупными звёздами, неба…
А палачи всё теснее смыкаются вокруг своей жертвы. Всё ближе их, горящие ненавистью, глаза… И эта ненависть, таинственным образом передаётся самому Антону. Страх улетучивается, а сердце и душу наполняет непреодолимое желание вцепиться зубами в щетинистые глотки и рвать, рвать, рвать. До тех пор, пока не захлебнётся собственной кровью последний палач. Антон начинает жутко, по-волчьи, скалиться, а из пересохшего горла вырывается нечеловеческий, по настоящему звериный, хрип…