Любушки-Любки
Шрифт:
Осматривая меня, он все время подшучивал и выглядывал из - за моих ног, расставленных в сторону. подшучивал. Я даже несколько раз застеснялась и попробовала снять и сдвинуть ноги. Но он мягко и нежно приподнял их и бережно переложил на место. При этом он все время шутил со мной по поводу вида моей ватрушки. Мне это безумно нравилось. Я употребила весь свой словарный запас и стала сама мисс не принужденность.
Так, за осмотрами моей ватрушки начались наши необычные свидания. Белка почувствовала неладное со мной и тут же определила, от чего я стала, с ней менее сговорчивой.
– Ты влюбилась, в
Я запомнила эти слова и была благодарна Белке.
Она все больше втягивалась в работу и нередко оставалась на ночные дежурства. Днем она все время моталась, и я все реже ее видела, хотя мы и жили с ней в одной комнате.
Я твердо и неукоснительно выполняла наказ Эмми и жестко ограничила себя в сексе, чем еще сильнее оттолкнула от себя Белку. Она, несмотря на свою усталость и занятость, все так находила время и на моих глазах мастурбировала так, что у меня вновь начинались проблемы с лечением.
Вскоре Эмми вмешалась и отселила Белку, а меня отчитала еще раз и назидательно попросила, что бы у меня все мысли вернулись к лечению, а не к сексу. Пришлось безоговорочно покориться.
Однажды Белка приехала из города какая-то взъерошенная и с тревогой сообщила мне, что она опять видела, как за ней следили. Об этом я немедленно сообщила Эмми. Она обещала помочь и защитить Белку.
Вскоре Белка пришла и с грустью в голосе сообщила, что Эмми направляет ее для дальнейшей работы и учебы за границу. Она сказала мне, что во всем виновата сама, слишком рьяно исполняла свои обязанности и сильно засветилась. К тому же она ухаживала за одной иностранной клиенткой и на свою беду свободно болтала с ней по-арабски. Арабский она знала с детства, ее учили, еще, когда готовили для продажи к шейхам. Это не осталось без внимания Эмми, и она вскоре пригласила ее к себе и имела с ней долгую беседу, о ее будущем. Точку в разговоре поставила все та же иностранка. Она сообщила Эмми, что очень бы желала, чтобы Белла, так стали звать Белку в клинике, продолжила ухаживать за ней дома, пока она окончательно не выздоровеет. Эмми согласилась, но при условии, что Белла будет учиться и жить за границей на средства клиентки. О чем они и договорились.
Когда обо всем этом узнала Белка, она в отчаянии бросилась ко мне, она изливалась слезами и просила меня повлиять на решение Эмми. Я же наоборот, не только не заступилась за нее, но и нанесла Эмми визит и горячо благодарила ее за участие в судьбе Белки.
Белке сделали прекрасные документы, дали отличные рекомендации, которыми она, хвалясь, показывала мне и чем очень гордилась. Особенно она хвасталась своим новым паспортом. Так или иначе, но вскоре Белка вместе с бывшей пациенткой уехали, и я осталась одна.
Лечение затянулось, так как окончания нервов на губках прорастали медленно, и я потихонечку стала трогать свои обновленные лепесточки, вновь ощущать прикосновения к ним.
Я осторожно знакомилась с моими новыми сокровищами. Вместо привычной девичьей киски на меня в отражении зеркала смотрела довольно большая и мало знакомая мне киска. Губки стали больше, они выступали из - под складок и я их уже отчетливо различала даже стоя. Я пробовала их растянуть, но почувствовала боль и оставила их в покое. Вся плоть вокруг стала больше, и мне даже показалось, что она стала выглядеть как то постарше, что ли.
Теперь я все больше находилась в клинике
А я, благодаря его таланту, быстро пошла на поправку и уже лазила по всей клинике. Вскоре я уже чувствовала себя почти хозяйкой в его кабинете. Я заглядывала к нему, когда он был на обходах, раскладывала его бумаги, прибирала вещи. Удивительно то, что он позволял это делать только мне и не кому больше. Так постепенно я стала привыкать к такому образу и поведению.
Мне безумно нравилось ухаживать за ним, и я чувствовала, что и ему это нравилось. Тогда я решила действовать.
Как-то раз я переоделась и явилась к нему в обалденном наряде. Хоть и было тепло, но я натянула чулочки, пояс и какие-то немыслимые по покрою и отделке трусики. На мне было желтое воздушное платье такое коротенькое, что я сверкала ляжками по всей клинике. Специально для этого выхода я сделала прическу. Волосы мои сильно отросли, и я подкрутила их. Своим видом я осталась очень довольной. На ноги я все - таки надела тапочки, на туфли - не решилась. В таком виде я пришла к нему для очередного осмотра.
Ничего не сказав мне, он попросил меня раздеться и лечь в кресло для осмотра. Я сняла платье и улеглась в кресле, расставила ноги. Он подошел ко мне и как-то буднично, так, как будто какой - то пациентки, стал проводить осмотр. Я заерзала, вся исходила из себя, стараясь привлечь его внимание к себе, своему наряду. Но он упорно не замечал или дела вид, что не замечает моих попыток обольщения. Наконец он закончил осмотр и как то так буднично, без привычных шуток и приколов сказал мне, что я уже скоро совсем поправлюсь, и через неделю меня могут выписать.
Я сползла с кресла. Как побитая собака, поджавши хвост, я стала нервно одеваться. Я была так расстроена, что пропускала мимо ушей его вопросы и машинально отвечала, на них, не задумываясь.
Почему то он спросил о моей обуви и размерах одежды. Я машинально отвечала, а затем, тяжело вздохнув, вышла из кабинета.
Я притащилась к себе и, не раздеваясь, завалилась на кровать. Слезы мои текли из глаз. Мне так было горько и обидно, что он меня не заметил, не увидели и не оценили. Что меня скоро выпишут, и я опять останусь одна. Я не хотела выздоравливать. Хотела еще раз и еще несколько раз показываться ему, раздвигать свои ноги, да что там ноги, а если получиться, то и всю свою киску, но только ему одному и некому больше. Так в слезах и горестных мыслях я заснула.
Глава 16. Экзамен
Вечером я не вышла к ужину, но мне передали записку. Эмми писала:
«Прошу тебя, в двадцать сорок пять быть у меня. Это очень важно, предстоит серьезный разговор. Мы ждем тебя. Эммилия Ио».
Я несколько раз прочитала записку, и все время натыкалась глазами на фразу - «Мы ждем тебя». Значит, разговор пойдет обо мне и о нем. Сердце мое тревожно сжималось. Оставшиеся сорок минут я потратила на то, чтобы выглядеть как можно лучше.
На этот раз я не только эффектно оделась и подкрасилась, но и одела туфли. Чертовски хороша! Отметила я про себя, когда увидела свое отражение в зеркале перед самыми дверьми Эмми. Я была готова ко всему. Но я собиралась драться со всем светом, только бы не потерять его. С замиранием сердца я вошла в кабинет к Эмми.