Любвеобильный джек-пот
Шрифт:
А он... Он был не согласен, черт побери! Там ведь были и его деньги тоже. И его ожившая надежда на то, что все еще можно возродить.
А она... Она имела компромат на него. Да такой компромат, что моментально обрастет толстым пухлым делом за номером таким-то. И упакуют это дело в серую картонную папку с белыми тесемками. А потом и его – Гольцова – упакуют на долгие-долгие годы, припомнив все прежние недоказанные грехи и авансируя теми, что он еще не успел совершить.
Что было делать, он совершенно не знал. И совершенно потерялся под давлением обстоятельств и давлением алчной Марты. Та взяла
Одна надежда оставалась на умненькую и рассудительную Лию Андреевну, что жила по соседству и нравилась с каждым днем все сильнее. Да так нравилась, что уже как бы и жить без нее становилось затруднительно. И видеть хотелось ежечасно, и слушать все, что угодно, хотя бы вон даже и это ее нытье об отсутствии счастья.
– Дим! Чего молчишь?! – Она приподнялась с дивана на локтях и уставилась на него заплаканными покрасневшими глазами. – Что делать будем?!
– А я знаю! – Он ей еще не рассказывал ни о внезапно свалившемся богатстве, ни о шантаже. – Санька твой... Тот еще, мне кажется, артист. Только как-то непонятно все это... Надо будет поездить, поспрашивать.
– Кого?! О чем?! Тишаков уже собрался везти его на место преступления для проведения следственного эксперимента! Господи, хоть удавись, не знаю, что делать!!!
– Так, так, а ну прекрати киснуть, – чуть прикрикнул на нее Гольцов и, перебравшись с кресла к ней на диван, уложил ее ноги, упакованные в джинсы и тонкие носки, себе на коленки. – Давай-ка вместе посидим и подумаем над всем тем, что он тебе рассказал. Ведь для того, чтобы верить ему, чтобы его защищать, нам нужно будет проверить каждое сказанное им слово. А как проверим и поверим, то только тогда станем уже искать настоящих убийц или пускать по их следу тех, кто за это зарплату получает. Правильно я говорю? Правильно! Ты слушай меня, Лиечка Андреевна! Я плохому не научу.
Ему вдруг понравилось быть сильным рядом с ней. И слабость ее слезливая понравилась тоже. И то, что ног с его коленей не убрала, а, наоборот, принялась шевелить озябшими пальцами, призывая их погреть. Гольцов стянул с нее носки, ухватил пальцы в пригоршню и принялся легонько растирать.
– Ноги как застыли! Разве так можно распускать себя?
– Нельзя, – слабым голосом согласилась она и вдруг спохватилась: – А у тебя-то как, Дим? Как прошло свидание? Почти неделю ведь не виделись. Какие там новости?
– Новости... – Он хмыкнул невесело. – Новости, Лия, просто швах! Был я в дерьме по пояс, а теперь уже с головой, это точно.
– Как это? – Она отбросила мокрое полотенце на диванную спинку и плотнее запахнулась в толстую кофту. – Что еще я пропустила, кроме твоего свидания с бывшей невестой?
– Пропустила... Пропустила ты многое.
Гольцов посмотрел на нее оценивающе, словно взвешивая, что можно было ей рассказать, а от чего следовало воздержаться. Потом все же решил рассказать ей все без утайки.
Говорил долго, не забыв упомянуть и о собственных впечатлениях.
О забытой радости, разбуженной атмосферой вечерней ресторанной жизни, рассказал подробно. О выпестованной косметологами холодной красоте Марты, что никак его теперь не затронула. И странно вроде бы, а не затронула совсем, хотя и волновался перед встречей. И о том рассказал еще, в какой пришел ужас, увидев фотографии.
– Значит, ты все-таки с ним встречался, – утвердительно кивнула Лия, будто и не сомневалась ни минуты, что это было именно так. – Когда я тебя видела выходящим из нашего подъезда с огромной сумкой, ты все же отправлялся на встречу с Игосей. Можно узнать, зачем тебе это понадобилось?
– Просто... – Гольцов пожал плечами. – Поначалу я не хотел. Вышел на площадку, услышал, как ты воешь. Ну и самонадеянно решил, что это ты так из-за меня расстроилась. Из-за того, что тебе успел Игося наговорить. Решил припугнуть этого жирного ублюдка. Позвонил. Назначил встречу.
– И он согласился? – не поверила Лия, неплохо зная, каких трудов стоило кому-то заставить Игосю сделать что-нибудь бесплатно.
– Не сразу, конечно, и не безвозмездно, но согласился. Мы встретились. Начали разговаривать. Кончилось тем, что мы опять повздорили. Он начал наскакивать на меня, обвинять непонятно в чем. Ну, и мы почти подрались. Вернее... – Гольцов протяжно вздохнул, вспоминая подробности той ночи. – Вернее, я все пытался его остановить. Отталкивал от себя. А он... Словно с цепи сорвался. У твоей подруги в квартире он столь воинственен не был. Даже испуганным выглядел. Тут же осатанел просто.
– Так, допустим... Игося озверел, примем это как факт. И что же дальше? Чем закончилась ваша потасовка?
Что-то подсказывало ей, что сцена, запечатленная на фото, еще не была финалом той ночной встречи. Она имела продолжение. И как раз это продолжение, как ей снова казалось, и пугало по-настоящему Гольцова.
– Закончилась она более чем гадко, Лия. – Он заметно помрачнел, и даже на какой-то миг оставил ее согревшиеся пальцы ног в покое, переставив теребить и поглаживать. – Я оттолкнул его. Оттолкнул достаточно сильно.
– Насколько сильно, Дима?
– Он упал, – севшим голосом закончил он и, осторожно пристроив ее ноги на диванной подушке, встал и нервно заходил по гостиной. – Упал головой на бордюр. С криком упал. Ты представляешь, что это может значить?!
– Нет пока. А что?
– А может быть... Может... – Гольцов внезапно остановился у окна и, не поворачиваясь к ней лицом, закончил почти с детским испугом. – Может, это я его и убил, Лия?! Может, я толкнул его с силой, он и разбился?! Он так закричал, когда упал... У меня просто душа в пятки ушла от его крика.
– Ага! – фыркнула она недоверчиво, не понимая и не принимая пока его страха и трагизма. – И так семь раз, да?
– Почему семь? – Гольцов не понял, повернулся и непонимающе уставился на соседку.
– Анекдот такой был. Старый-старый, во-от с такой длиннющей бородой. – Она нарисовала рукой по воздуху длинный след, начиная от своего подбородка и коснувшись затем пола. – Грузина судят за убийство соседа. Прокурор зачитывает обвинительное заключение, в котором значится, что сосед погиб от семи ножевых ран. Предоставляют слово подсудимому, что, мол, вы можете сказать по данному вопросу. А тот говорит: стою я на кухне, режу мясо на шашлык. Тут открывается дверь, влетает мой сосед, бежит прямо на меня и с силой натыкается на нож. И так семь раз, граждане судьи...