Любви все роботы покорны (сборник)
Шрифт:
– «Детьми ковчега», – подала голос задумчивая Лена, – инъекциями и зародышами в пробирках.
Шлюзовались удачно, но невесело.
– У меня осталось часов пятнадцать, – сказал Жан. – Вероника, в качестве компенсации за возможный моральный ущерб могу я хотя бы накормить тебя ужином? Не откажи, пожалуйста.
– Вообще-то я так поздно не ем, пытаюсь худеть…
– С ума сошла?! У тебя идеальное тело.
– Ох! Ладно. В свете последних событий тебе – верю. Пошли, я тут видела вчера довольно мрачную кафешку – как раз для актеров-неудачников.
– После
Они нервно похихикали и ушли. Неунывающий Шульц хмыкнул им вослед и предложил:
– Ну, еще не вечер. Лен, если есть желание, можем прямо сейчас закончить твою фотосессию.
– Конечно! Но… ой. А как же Игорь?
– Идите, развлекайтесь, – махнул им я и покачал бутылкой. – У меня еще есть дела на сегодня.
На шампанском я не остановился и провел остатки бодрствования в компании с синтетическим бренди марки «Софокл» из собственных контрабандных запасов. Кто-то не получит вовремя свой заказ, но мне было плевать. Я вдумчиво страдал по целому ряду причин и очнулся лишь следующим днем от настойчивого жужжания коммутатора – командор Виктория желала общаться.
– Игорь! Ну, ты выдал! – ее слова хлестали мой мозг, как хвосты электрических угрей. – Какой фильм!
– Знаю… – поморщился я, – халтурка, разумеется…
– Нет, это же потрясающе! Как ты успел все за три дня? Не скажу, конечно, что сюжет особо оригинален, да и тексты явно писались второпях, но какая игра! Где ты нашел этих людей?
Тут до меня стало доходить, что вроде как меня хвалят и даже без иронии. Следовало менять тактику, и я небрежно заметил:
– Опыт, мой командор. Чутье и личное обаяние… что еще сказать? Я талантлив.
– Да уж, не знала, что у тебя такие актерские способности. Ты был великолепен!
– Ну, не стану отрицать, я действительно… Что?! Мои актерские способности? Мои?! Я же… И откуда у тебя вообще этот фильм, Вика?
– Шульц прислал. Сказал, что это черновой монтаж, полная режиссерская версия. Ты что, сам еще не видел?
– Э-мх-м, видел, конечно. Я же там присутствовал как бы, в процессе. Изнутри такск-зть.
– Особенно мне понравилось там, где ты уговаривал Жана сняться в ролике. У тебя были такие честные испуганные глаза, я даже поверила. И когда ты писал сценарий, всклокоченный – ну просто вылитый Бетховен… Я так поняла, ты по сюжету влюбился в эту девчонку Веронику, да? Ох, ты так на нее смотрел! А она тебя коленом, эх. И эта сцена прощания – блеск. Жан уходит с ней, а ты бредешь с бутылкой домой. У тебя был такой взгляд, как у потерявшегося щенка… Здорово! Ты чудо!
– Да, да, – промямлил я, покрываясь холодным потом, – спасибо.
– Эта история точно расшевелит наших девственников с ковчега, чтобы не щелкали клювами, пока молодые. Послушай… – Стальной командор Виктория Моль вдруг неловко усмехнулась. – Я знаю, это нарушение субординации, и вообще… Но если ты вдруг когда-нибудь соберешься пригласить меня поужинать – предупреди заранее. А то у меня очень плотный график, а я бы хотела прийти.
Мне срочно
– Шульц! Ты!..
– Я? – отозвался долговязый хмырь, восседающий в желтом халате за пультом своей студии.
– Ты бессовестная свинота, Шульц.
– Я, я! – весело закивал он. – Но что тебя, собственно, не устраивает?
– Ты… Сделал фильм о том, как мы снимали фильм! Ты меня использовал. Ты за мной шпионил! За всеми нами! И потом вот так запросто… Это! Гадство, вот! А, главное, как ты это сделал?
Шульц обернулся ко мне и снисходительно покачал головой.
– Мои камеры-мухи. Помнишь, я тебе показывал. Они почти невидимы в полете. Новая модель, у меня руки чесались испытать их в деле. Да, вот! Одна и сейчас с тобой, просто старается не попадаться на глаза.
Из-за ширмы вышла Лена в долгополой рубашке Шульца, сказала: «Привет, Игорь», и, сладко потянувшись, отправилась в сторону кухоньки.
– Ым… – сказал я, захлебнувшись потоком слов, которые рвались на волю одновременно. – Так вот на какой всякий случай тебе понадобилась вторая актриса! Запасной вариант, да? Ты…
– Она мне очень понравилась, – спокойно пожал плечами тощий мерзавец. – Это никак не могло повредить.
– Но как на актрису мы на нее рассчитывать не могли, верно?
– Увы. Но это было и ни к чему. Наш первый состав отлично справился с задачей.
– Разве?
Тяжело вздохнув, Шульц поглядел на меня с сочувствием, как на умственно отсталого, и тут до меня дошло:
– Жан не повел Веронику в кафе… – выдохнул я.
– Нет, Игорь. Не повел. Они прямиком направились к нему в каюту и с большим энтузиазмом воплотили весь твой сценарий. Весьма чувственно и несколько раз.
– О, господи. И три последних абзаца?
– Нет. Извини, но это действительно силовая акробатика, а гравитацию на станции просто так не отключишь.
Тут еще одна ослепительная догадка поразила меня:
– Шульц, да ведь они нарочно сорвали съемку! Это был чистой воды саботаж!
– Разумеется, – вяло кивнул он. – Неужели ты думаешь, я не слышал, о чем они шептались в процессе намасливания Вероники. Там же летали мои микрофоны.
– Так ты и это знал!
– Не кричи. Все ведь вышло отлично. Фильм получился. Причем вполне скромный, интеллигентный и где-то даже деликатный. Ну и со всеми нужными физиологическими подробностями в финальной части.
Вот это мне совсем не понравилось.
– Послушай, это что же: твои невидимые камеры-шпионы тайком засняли их настоящую постельную сцену и ты засунул ее в фильм? Ты совсем спятил – это подло!
– Но-но… – ухмыльнулся Шульц. – Пока ты изволил дрыхнуть в пьяном виде, я много успел сделать. В том числе и посетил наших голубков, все честно им рассказал, чуть не получил от Жана по морде… два раза, кстати. И только потом заручился их полным прощением и письменным разрешением на использование материалов, правда, с некоторыми купюрами. Ну, что еще не так?