Любящие сестры
Шрифт:
– Нет, благодарю… Мне лучше в моем. Я могу случайно запачкать…
– Ерунда. – Долли сняла шубу с крючка. – Если бы я беспокоилась за каждое грязное пятно, которое появляется на моей одежде, мне пришлось бы ходить голой.
Сейчас гораздо важнее, чтобы ты не простудилась. Возьми, пожалуйста, и даже не думай.
Энни понимала, что тетка искренне заботится о ее здоровье, поэтому так трудно отказаться. Но как было бы хорошо, если бы Долли перестала навязывать ей свою одежду. На прошлой неделе пришлось взять у нее шарф. Он,
Почему бы теперь не позаимствовать и шубу? «Я от этого не умру, а Долли будет приятно».
Тем не менее она отвернулась и сделала вид, что занялась накладной, проверяя все ли уложила в сумку.
– Может быть, вы сами проверите по списку? – спросила она. – Я принимала заказ по телефону, но было так плохо слышно, что я могла напутать. Взгляните, пожалуйста.
Долли засмеялась.
– Наверное, грохотало как в стиральной машине. Это он, видимо, звонил из кухни. Джо Догерти днюет и ночует в своем заведении с тех пор, как взялся за это дело.
– Вы, верно, хорошо его знаете, – поддержала разговор Энни, радуясь, что тема шубы угасла сама собой.
– Главным образом из-за его отца, Маркуса Догерти. Он был компаньоном моего Дейла в одном предприятии – Дейл купил основную часть здания, где был его синдикат. Жутко щепетильный, упрямый, Догерти впал в панику, когда его единственный сын бросил юридический факультет и занялся рестораном. А парень молодец, у него дело сразу пошло. – Глаза у Долли вспыхнули от внезапной идеи. – А знаешь, мне кажется, он тебе понравится. Он ненамного тебя старше, года на три-четыре, не больше. – Она подмигнула Энни. – И вполне симпатичный.
Энни округлила глаза. Да, только прекрасного принца ей сейчас и не хватает, особенно в белом поварском колпаке. С ее заботами о Лорел, работой и вечной боязнью Вэла у нее вряд ли наберется и полчаса свободных в неделю. Завести своего парня? Этого она не может себе позволить. Во всяком случае, не теперь.
– Хорошо, я все поняла. Мне пора, – торопливо сказала Энни, надеясь, что успеет ускользнуть за дверь, прежде чем Долли предпримет повторную атаку с меховым пальто. – Я…
В это время дверь распахнулась, и с облаком морозного пара в магазин вошел мужчина в костюме Санта-Клауса с мочальной бородой, похожей на козлиную, и забитых снегом ботинках.
– Уф-фу! Счастливого, черт побери, Рождества!
Он оперся локтями о прилавок. Кислый запах, исходящий от него, заставил Энни отшатнуться, живо напомнив о матери. Но посетитель даже не заметил ее, уставившись на Глорию, которая в это время развязывала ленту из шотландки на только что полученном ящике с партией шотландского шоколада.
– В щем дело? Вы не празднуете Рождество? – Налитые кровью глаза немигающе глядели на Глорию.
Резко отбросив ленту, Глория с силой хлопнула раскрытыми ладонями по мраморному прилавку с обеих
– О'кэй, Санта, – воскликнула она. – Тебе чего надо – хорошего или плохого? Хорошее ты уже получил, хватит с тебя. А плохого тебе не миновать, если через две секунды твоя задница не исчезнет за дверью.
Его лицо помрачнело, в глазах появился укор.
– Я просто ж-желал всем пож-желать счастливого празд-д-ника.
– Щас такого щастья тебе устрою, что просидишь под замком весь праздник! – закричала Глория.
Тогда Долли в алом жакете болеро и черных туфлях на высоких каблуках поспешила на помощь. Энни уже воображала себе, как она схватит Санта за воротник и вышвырнет отсюда в сугроб.
Однако тетка положила руку ему на плечо и произнесла:
– Хэй, Билл. Ты меня помнишь? Долли. Долли Дрейк. Я знаю, ты одно время работал у Мейси. Хочешь, я вызову тебе такси?
Санта отрицательно потряс головой. Борода зацепилась за пуговицу и съехала набок, обнажив седой небритый подбородок. Слеза застряла в морщинке на его щеке.
– Я хочу только одно – выпить. Холод собачий. Снег везде, чтоб его… в ботинках, в глазах.
Выдержав небольшую паузу, Долли потрепала его по плечу:
– Держись, Билл. У меня кое-что есть для тебя. Нырнув в заднюю комнатенку, она появилась через мгновение с вишневым ликером в подарочной упаковке, который ей презентовал один покупатель.
– Счастливого Рождества, Билл, – произнесла она, вручая бутылку.
Он одарил Долли долгим, сразу протрезвевшим взглядом, переполненным благодарностью, затем заковылял к выходу. Дверной колокольчик звякнул, и посетитель канул в снежную завесу метели. Энни повернулась к Долли:
– Вы что, действительно его знаете? Долли пожала плечами.
– Я иногда встречаю его в нашем квартале. Бывает, он у кого-то подрабатывает, а чаще болтается без дела. Жаль, неплохой парень, а совсем спился.
– Зачем тогда вы дали ему бутылку? Долли печально улыбнулась.
– Холодно очень, он же объяснил. – Неожиданно ее глаза странно заблестели, и Энни показалось, что это слезы. Долли подняла руку и нежно, словно пушинка, коснулась щеки Энни. – В этом мире много грехов, детка… Но доброта – не грех. Если ему надо выпить, он это сделает независимо от того, дала я ему бутылку или нет.
Энни вдруг стало стыдно за себя. В то же время она почувствовала уважение к тетке. Отчего Муся так не любила ее? Что такого могла сделать ей родная сестра?
Подойдя к стулу, на который Долли бросила свою соболиную шубу, Энни надела ее.
Тетка в восторге захлопала в ладоши, и искры забегали по перстням, унизывающим ее пальцы.
– Да, поглядеть на тебя – прямо кинозве… – Поймав себя на слове, она закончила по-другому: – Как манекенщица.
«Неужели это может быть правдой? Что я похожа на Мусю?»