Люциана. Трилогия
Шрифт:
— Ты принадлежишь нам. Ты — последняя. — его глаза затянули ее в темный фиолетовый туман, за которым скрывалась еще одна страшная тайна, к которой она не была готова. — Придет время. — приглушенным эхом донесся до нее его чарующий голос. — И ты сама придешь к нам.
Внезапно он отпустил ее руку, и приподнял голову, словно прислушиваясь. Мила поняла причину его волнения.
— Он здесь. — спокойно объявила она. — Он пришел за мной.
— Ты боишься? — Карл удивленно взглянул на нее. — Не бойся, он не причинит тебе зла. Хотя, по-моему он очень зол, воздух прямо трещит от его ярости. Думаю, он не будет рад, если я выйду поздороваться.
Мила вздрогнула, внимательно вглядываясь в непроницаемы глаза.
— Ты знаешь?
— Все. Но только я. Эта тайна объединят нас троих. Это волнующе, правда?
Мила растерянно кивнула, решив не узнавать, насколько глубоки его познания и известно ли ему, что никакого гребня не существует, и, то, что спрятала от них Люциана, уже обрел Ричард. Ларина быстро вскочила на ноги и поспешила к двери. Ее искал Ричард, а им есть о чем поговорить.
Мила без труда нашла зал, в котором повисла гнетущая тишина, и Мила знала, кто тому причина. Он стоял посередине огромной комнаты, и от него потоками исходила ярость. Гнев просто витал в воздухе, затрудняя дыхание. Она ненавидела, когда это происходило. Легкие сжимались, в глазах темнело, а сердце замедляло свой темп. Отвратительное ощущение собственной беспомощности.
Вампиры окружили Ричарда Милза, склонив головы в знак послушания, и Мила поняла, почему Карл не захотел пойти с ней. Негоже королю склонять голову. Если они все так его бояться, тогда зачем ему нужно было разрешение Карла на приезд сюда? Разве он не повелитель. Или еще один дурацкий неписаный закон кровососов?
Увидев ее, Ричард не сказал ни слова. Одного его взгляда было достаточно, чтобы понять — неприятности ей обеспечены. Что ж ей тоже есть, что ему предъявить. Развернувшись к ней спиной, он пошел к выходу. И что я должна побежать за ним, как ручная собачонка? Чертовы упыри, что он о себе возомнил?
Посомневавшись, Мила посмотрела на, взирающие на нее, лица вампиров и решила, что будет лучше, если она пойдет за Ричардом. Ему, правда, тоже доверять нельзя, но в настоящий момент из двух зол, она выбрала первое.
Красный Бентли уже раздраженно гудел, когда она вышла за ворота. Мила открыла заднюю дверь и села в машину. Она рванула с места так рьяно, что женщина чуть не свалилась под сиденье. Мила посмотрела на затылок Ричарда, потом на зеркало на лобовом стекле, в котором отражалось его непроницаемое отчужденное лицо. Говорить он явно не собирался. Мила попыталась войти в его мысли, но он не впустил, тогда она закрыла для него свои и отвернулась к окну.
Через несколько минут они были у дома, в котором находилось их временное убежище. Еще с улицы Мила заметила, что в окнах не горит свет. Что-то внутри нее сжалось от плохого предчувствия. Ричард все в той же манере, вышел из машины, и не взглянув в ее сторону, пошел в подъезд. Мила, пожав плечами, последовала за ним. Консьержка растянулась в приветственной улыбке, которая застыла, когда она увидела лицо Ричарда.
— Немного не в духе. — пояснила Ларина. На свой этаж они ехали в разных лифтах. Мила все больше злилась, но кроме злости в душу закралось какое-то неприятное чувство тревоги.
Дверь квартиры захлопнулась прямо перед ее носом. Выругавшись про себя, Мила открыла ее снова. Скинув туфли, она прошла в их с Вадимом спальню, но его там не было. Не нашла она его и в других комнатах.
— Где он? — громко спросила Ларина, обращаясь к Ричарду, стоявшему
— Черт тебя подери, я с тобой разговариваю. Где Вадим? — не сдержавшись, повысила голос Мила. Она он сразу осознала, что случилось. Ричард двигался со скоростью, не доступной человеческому глазу. Мила поняла, что он ее ударил, только, когда, пришла в себя, обнаружив, что валяется на полу в другом конце комнаты, а лицо горит от пощечины и голова трещит из-за удара о стену при падении. Вот, тебе и доказательства слов Мириам. Глаза Милы испугано распахнулись, когда она увидела, что он снова направляется к ней. Бежать было некуда, ее спина упиралась в стену. Все… ей крышка.
Ричард схватил ее за края блузки на груди и сильным рывком поднял с пола. Его свирепые, превратившиеся в черные без белков угольки, глаза оказались очень близко. Ее ноги беспомощно болтались над полом, пока он продолжал держать ее, словно тряпичную куклу. Сейчас он представлял собой малопривлекательное зрелище. И смотреть на него было по-настоящему страшно. Мила попыталась закрыть глаза, но он тряхнул ее, чуть не придушив.
— Смотри на меня. Ты же этого искала там? Да? — голос его вибрировал у нее в голове, причиняя неимоверную боль. — Вместо того, чтобы быть с Вадимом, ты отправилась икать новые улики против меня. Теперь ты довольна? Все узнала? — он снова швырнул ее на пол. Глаза вернули человеческий цвет, губы скривились в презрительной усмешке. Она со трахом смотрела на него, не зная, что делать дальше.
— Все это правда. — холодно бросил он ей в лицо. — Все до единого слова. И я не убью тебя только по одной причине. Мой сын мне этого не простит.
— А мой сын никогда не родится. — Мила медленно поднялась на ноги, бесстрашно глядя в глаза Ричарда. — По одной причине. И причина эта — ты.
— Думаешь, что я сейчас пожалею тебя? Раскаюсь? В ноги брошусь? Не дождешься. — рявкнул он. — Как ты думаешь, где сейчас Вадим?
— Это я должна у тебя спросить. Ведь ты же у нас важная персона — отец. — она язвительно усмехнулась. Глаза Милза опасно сверкнули, но он больше не тронул ее, возобладав со своим гневом.
— Да, я отец. Скажи, что тебя злит больше: то, что я могу иметь сына, а ты нет, или то, что я не сказал тебе об этом? А еще скажи, почему ты оставила Вадима, когда должна была быть с ним? Я доверял тебе, и чем это кончилось. — Ричард развел руками. — Его нет. Угадай, где он может быть?
— Ты серьезно говоришь? — голос Милы задрожал. — Это не ты его спрятал?
— Нет, черт возьми. Я понятия не имею, где он. Его телефон здесь. Ни записки, ничего. Если бы я знал, то не заснул бы. Я надеялся на тебя. Ты хоть понимаешь, что я доверил тебе самое дорогое, что у меня было — моего единственного сына. — в голосе его прозвучала боль и осуждение.
— Да, а меня ты доверил ему. Как ты думаешь, я себя чувствую? Я спала и с отцом и с сыном. Я ненавижу вас обоих. — слезы ярости потекли по ее щекам, но она не чувствовала их. Ее уже было не остановить. — Ты не доверял мне, ты, вообще, обо мне не думал. Только о себе. Я для тебя была всегда лишь человеческой куклой, нужной тебе для каких-то своих целей. Наверно, и не убил ты меня только потому, что заочно пообещал Вадиму. А я, как дура, верила, что ты любил меня хотя бы чуть-чуть. Да, ты не должен был мне рассказывать, что Вадим твой сын. Ты, вообще, мне ничего не должен. Но и я тебе ничего не должна.