Люциус Адлер. Дело о призрачном воре
Шрифт:
Маленький сухонький человечек присоединился к Люциусу и Харольду. Его звали доктор Фарнсуорт, если Люциус правильно запомнил его имя, когда все представлялись. Тёмная одежда, бледное узкое лицо, почти лысая голова и кривоватая осанка придавали ему сходство с могильщиком. Лишь лукавая улыбка не вязалась с его обликом.
– Ну, мальчики, как вам наш славный Мантухотеп?
Так вот как, значит, звали мумию.
– Он ещё полностью завёрнут, – ответил Люциус. – Мало что видно.
– Как он выглядит под бинтами? – поинтересовался
Фарнсуорт сделал загадочное лицо:
– Любопытно, да? Вероятно, его кожа совсем ссохлась и пожелтела. Древние египтяне вынимали у мертвецов внутренности и замачивали тела в соде, чтобы в них не осталось жидкости. Его волосы, наверное, жидкие и спутанные, а руки и ноги – тощие и костлявые.
– Фу, – пробормотал Харольд. – Зачем таких вообще разворачивать?
– Это жуткая азартная игра, – сообщил Фарнсуорт, заговорщицки понизив голос. – Гости надеются обнаружить среди бинтов ценный амулет.
Услышав это, Люциус со вновь разгоревшимся любопытством посмотрел на завёрнутую фигуру:
– Древние египтяне клали в гробницы украшения?
– О да, – кивнул коротышка. – Сокровища из золота и драгоценных камней. Как вы думаете, почему расхитители гробниц так любят пирамиды? Но надо быть осторожными! Древние египтяне владели искусством магии и накладывали на покойных защитные чары, грозившие проклятием дерзким грабителям.
Любопытство Люциуса разгорелось ещё сильнее. Они с друзьями были не понаслышке знакомы с магией, приносящей несчастья. Несколько недель назад все они едва не попали под чары золотого кристалла власти – опасного артефакта, который отец Себастиана по неведению привёз в Лондон из последней экспедиции в Африку.
– Проклятье мумии… – Харольд попятился от завёрнутой фигуры. – Это не к добру. – Он бросил на Люциуса красноречивый взгляд, свидетельствующий о том, что он тоже прекрасно помнит их последнее приключение.
Фарнсуорт зловеще посмотрел на мальчиков.
– Проклятье мумии… – повторил он. – Его следует опасаться. Насколько нам известно, Мантухотеп был у себя на родине не последним человеком. Сын верховного жреца, он был убит во сне каким-то нечестивцем. Меня бы не удивило, если бы его отец положил ему кое-что в гробницу, чтобы хотя бы после смерти покой его сына никто не нарушал.
Люциус почувствовал, как по спине у него пробежали мурашки. Может, стоило всё-таки остаться на Бейкер-стрит? «Вечно Тео нет рядом, когда она больше всего нужна», – подумал он. Девочка разбиралась в магии лучше их всех, ощущала её присутствие. Однажды Тео по секрету поведала мальчикам, что у неё бывают странные предчувствия и видения.
– Что, дорогой доктор, опять рассказываете свои страшилки? – К ним подошёл высокий сухощавый мужчина в очках и с тонкими усиками. Его тёмные волосы были аккуратно разделены на пробор. Это был отец Харольда, профессор Кейвор. Он пренебрежительно смотрел на Фарнсуорта.
Тот скорчил гримасу:
– То, что вы не верите в магию, ещё не означает, что её не существует, профессор.
Кейвор покачал головой:
– Верить в магию позволительно разве что аборигенам в джунглях. Сплошные предрассудки и фиглярство. Я всегда считал, что в Лондоне люди умнее. Я охотно признаю, что в мире есть вещи, которые кажутся нам магией. Но то, что мы чего-то не можем объяснить, ещё не означает, что это необъяснимо. Скорее всего, мы пока не понимаем те научные процессы, которые вызвали эти так называемые чудеса.
Люциус наклонился к другу:
– Ты ничего не рассказывал ему о золотом кристалле власти, да?
– Только самое необходимое, – прошептал Харольд.
– Взять, например, молнию, – продолжал тем временем Кейвор. – Несведущим она, должно быть, кажется ударом разгневанного бога. А на самом деле…
Фарнсуорт отмахнулся:
– Не утруждайте себя лекцией, профессор Кейвор. – Он огляделся в поисках автомата-дворецкого, который стоял у двери гостиной, держа в руке поднос с бокалами. – Пойду, пожалуй, возьму себе чего-нибудь выпить. Разрешите откланяться.
– Да, разумеется, – ответил отец Харольда и тут же отвлёкся, когда его тронула за плечо дама в тёмно-зелёном платье.
За спиной Кейвора Фарнсуорт бросил красноречивый взгляд на Люциуса и Харольда.
– Проклятье мумии, – беззвучно прошептал он одними губами и удалился.
Тут на середину комнаты выступил хозяин дома профессор Бримблвуд, дородный джентльмен с волнистыми седыми волосами и морщинками в уголках глаз. Он постучал ложечкой по бокалу. Звон заставил гостей прервать разговоры.
– Арчи, погаси, пожалуйста, свет, – попросил Бримблвуд.
Автомат-дворецкий повернул выключатель у двери. Настенные газовые рожки тут же померкли, и комната погрузилась в полутьму.
– Дамы и господа, – начал профессор заговорщицким тоном. – Уже вечереет. Улицы Лондона окутаны туманом. Время заняться нашим покойным другом Мантухотепом, жившим почти три тысячи четыреста лет назад. Его отец был верховным жрецом в Фивах при фараоне Тутмосе III. А мать, говорят, была заклинательницей духов.
В комнате раздались смешки. У взрослых слова Бримблвуда, похоже, вызывали приятное волнение. Но Люциусу всё это не казалось таким уж забавным. Впрочем, он не мог не признать, что Бримблвуд устроил хорошее шоу. Даже его мать Ирэн вряд ли сумела бы превзойти его на сцене. «Может, всё это и есть шоу, – подумал он. – Всего лишь представление для гостей».
– Давайте-ка посмотрим, какие сюрпризы приготовила нам мумия, – продолжал Бримблвуд. – Мудрость фараонов? Драгоценные погребальные предметы? Или, может, наши кощунственные действия разбудят дух Мантухотепа? Кто знает? – Он улыбнулся и махнул автомату-дворецкому, подзывая его к себе. – Арчи, подержи мой бокал.