Людас
Шрифт:
Ужинать панна не захотела, сославшись на усталость. На самом деле ей не давал покоя один вопрос: “Как предупредить Игната? Кого можно послать к нему”?
Инга разделась и легла в постель, не укрываясь. В такие жаркие ночи девушка любила спать в одной рубашке. Свежий ветерок из открытого окна приятно обдувал тело. Суета дня отходила на второй план, уступая место заполняющему её спокойствию. Сознание расплывалось. Тишина, убаюкивающее, усыпляла. Инга увидела посреди комнаты темную фигуру человека. По виду - это был воин. Одет он был в кирасу на голове, латы на груди, большие
– Иди за мной,- ответил незнакомец и пошел через стену на улицу.
Инга последовала за ним, крайне удивляясь, что и она без труда смогла преодолеть препятствие. Она шли по степи молча. Поднялись на высокий холм. Панна Кульбас остановилась и посмотрела вокруг. Ей показалось, что она видит весь мир: леса, горы, множество рек и большие города. Она взглядом могла охватить всю землю, заглянуть в любой её уголок. У девушки закружилась голова. Ночной гость снял кирасу и улыбнулся. Инга узнала его:
– Папа, это ты? Как ты здесь? Ты же погиб?
– Здравствуй, доча. Мне разрешили повидаться с тобой перед тем, как я уйду в другой мир. Там я забуду свою прежнюю жизнь.
– И меня забудешь? Как же так? Я ведь очень сильно тебя люблю.
– Я тебя забуду не по своей воле. К сожалению, это не мы решаем.
– Мне так плохо без тебя. Я совсем одна. Мне даже не с кем посоветоваться в трудную минуту.
– У тебя нет мужа?
– Он погиб в бою, как и ты.
– И ты больше никого не любишь?
– Я люблю одного человека, но сейчас он не со мной. Ему угрожает опасность. А он не знает об этом. Я не представляю, что мне делать?
– Предупреди его об опасности.
– Как? Мне самой поехать и предупредить? Но это, же очень далеко.
– Но разве расстояние может быть помехой, если ты его любишь?
– Да, конечно, как все просто. Я сама должна ухать к нему. Спасибо, папа. Вот ты и опять помог мне, как раньше. Помнишь?
– Мне пора уходить. Страж рассвета, утренний ветер, забирает мои силы. Прощай доченька, помни обо мне. Я всегда буду любить тебя даже, если не смогу об этом помнить.
Призрак исчез. Прохладный воздух подул Инге в лицо. Девушка открыла глаза. Она лежала в своей комнате. За окном темнота отступала, позволяя серым утренним теням выходить из своих ночных укрытий. Сомнения у Инги исчезли, и она уже точно знала. Что ей делать. Панна оделась и вышла из дома. Утренняя свежесть прогнала остатки сна. Девушка посмотрела не небо и увидела облако очень похожее своей формой на ночного призрака. Инга помахала ему рукой. Казачки, занимавшиеся по хозяйству во дворе, взглянув на панну, подумали:
“Наверное, комары её Милости докучают. Видишь, отмахивается.
Солнце, взглянув одним глазом из-за горизонта, убедилось, что все уже его заждались, смело выползало из своего ночного укрытия.
27. Отъезд Инги на Запорожскую Сичь.
К обеду в доме панны Кульбас собрались церковный староста, дьяк и знахарь.
– Батюшка,- начала разговор Инга.- Большая к вам просьба выслушать пана Цимбалюка и сделать, как он скажет.
– Пусть говорит. Я слушаю,- безразличным тоном произнес священник.
– Вам, отец Евсей, когда придете на могилу, сначала нужно будет прочесть заклинание, затем окропить дьявольскую землю святой водой и в конце прочесть молитву “Отче наш” три раза. Вот и все. Текст заклинания я написал на бумаге. Вот он,- сказал знахарь и протянул записку дьяку, да, чуть не забыл. Обряд необходимо совершать в полночь. Это очень важно. Иначе ничего не получится. И вообще, все должно быть сделано, как я рассказал в точности. По-другому - результата не будет.
– Значит, все нужно сделать, как ты говоришь?- раздраженно заговорил священник.- Очень хорошо. Только ты забыл, за что тебя лишили сана. Я напомню, вот за такие дела, что ты мне сейчас предлагаешь совершить. Я лицо духовное, нахожусь на церковной службе и не имею права проводить колдовские обряды. Я могу читать только святое Писание и разрешенные церковные молитвы. А уж совершать освящение в полночь, так это вообще ересь. Ты, что хочешь, чтобы меня анафеме предали? Давайте договоримся так, я прочту “Отче Наш” три раза, окроплю землю святой водой, потом произнесу молитву “Славься Господь Вседержитель” или какую-нибудь другую, но только из церковных источников. В крайнем случае, могу согласиться еще на освящение в полночь. Церковь святит яйца и куличи ночью на Великую Пасху.
Панна Кульбас вопросительно взглянула на Цимбалюка. Знахарь поморщился и спросил:
– А кто же заклинание произнесет?
– Ну, если так необходимо читать это заклинание, то сам его и читай. А я потом все остальное сделаю. И это при условии, что все здесь присутствующие пообещают никому не рассказывать, что я принимал участие в этом обряде,- поставил условие священник.
– Я согласен,- сказал знахарь.- Только пусть отец Евсей возьмет написанное мною заклинание себе.
– А зачем оно мне?- удивился дьяк.
– Батюшка, возьмите записку, что Вам тяжело, что ли?- вмешалась в разговор панна Кульбас.
– Ладно, возьму,- согласился священник и положил бумагу в карман.
– Постарайтесь её не потерять,- добавила Инга настоятельным тоном.
– Хорошо, хорошо, не потеряю,- ответил священник и спросил.- А когда мы пойдем освящать землю?
– Завтра ночью,- проговорила Инга.
– Мне можно уходить?- поинтересовался дьяк.
– Да, я Вас больше не задерживаю,- разрешила панна Кульбас.
Священник попрощался со всеми и ушел.
– Ну, и что это будет?- попыталась выяснить Инга, обращаясь к знахарю.- Вы же говорите, что нельзя нарушать ритуал.
– Дело в том, что если дьяк начнет читать там молитвы или окропит землю в том месте святой водой, там такое начнется, что он и заклинание согласится произносить и все, что я ему скажу,- утвердительно сказал Цимбалюк.
– В этом пан знахарь прав,- вмешался в разговор до того молчавший Прищепа.- Когда отец Евсей окропил святой водой то место, куда мы перезахоронили панну Марылю, началось светопреставление. Это уж точно.