Людас
Шрифт:
– Ну, что же, я надеюсь на Вас, пан Цимбалюк. Отправляйтесь завтра с дьяком в Ведьмин Яр и сделайте все, что будет в ваших силах. Да поможет вам Бог,- проговорила панна Кульбас.
Знахарь и староста собрались уходить.
– Я попрошу Вас задержаться, пан староста. У меня есть к Вам дело,- обратилась к Федору Инга.
Цимбалюк удалился. Прищепа присел на стул, стоявший у стены. Он молчал и постоянно оглядывался назад. Над ним висела здоровенная булава на стене. Федору, почему-то казалось, что она обязательно на него свалится.
Первой заговорила
– У меня к Вам есть просьба, пан староста.
– Ясновельможная панна, прошу Вас, не посылайте меня с ними в Ведьмин Яр. Я все равно там ничем помочь не смогу. А эта нечисть мне за последнее время порядком надоела,- взмолился Прищепа.
– Да, нет. Я не об этом хотела Вас просить,- объясняла ему панна.- Я собралась ехать на Запорожскую Сичь. Хочу, чтобы вы меня сопровождали.
Федор сделал удивленное лицо.
– Я, конечно, понимаю, что панна из довольно знатного рода и, поэтому может позволить себе разные странные желания. Но это-то Вам зачем? Да и не пустят Вас туда. Разве Вы не слышали, что женщин на Сичь не допускают?- с недоумением говорил староста.- И дорога туда дальняя и небезопасная.
– Я обо всем этом знаю,- начала объяснять Инга,- но очень важная причина вынуждает меня пойти на этот риск.
– Извините меня, что я так много спрашиваю, но, не зная всего, я не смогу дать Вам свое согласие,- проговорил Федор.- Мне ведь еще нужно придумать, что я жене скажу. Должен же я ей как-то объяснить, почему снова решил на Запорожье податься.
– Полковник Головань находится в опасности. Я хочу его предупредить,- сказала панна Кульбас.
– И это все? Но зачем Вас самой ехать? Пошлите какого-нибудь казака.
– Ты спросил у меня причину, я тебе ответила. Большего сказать не могу. Поможешь мне, я щедро награжу. Тем более, что я должна тебе деньги за картину.
– За какую картину?- удивился Прищепа.
– А дьяк тебе ничего не говорил?- поинтересовалась панна.
– Нет, а что случилось?
– Я забрала у него мой портрет, который ты нарисовал. Вот деньги.
Инга протянула старосте мешочек с деньгами. Федор не стал брать деньги.
– Что такое?- спросила Инга.- Может быть это мало? Скажи, сколько ты хочешь?
Прищепа заговорил, сильно понизив голос:
– Денег не надо, берите его даром. И очень Вас прошу, пусть отец Евсей скажет моей жене, если она будет интересоваться, что Ваша Милость сами забрали этот рисунок, что я здесь не причем.
– Хорошо, пусть будет по-твоему. А как ты смог нарисовать такой хороший портрет, я ведь тебе не позировала?
– Так я же Вас почти каждый день вижу. А вы уже скоро как полгода в Вишневом живете. Что же здесь трудного?- удивился Прищепа.
– Ну, хорошо, хватит об этом. Ну, так ты поедешь со мной или нет?- настойчиво спросила панна Кульбас.
– Поеду, куда деваться. Вы ведь все равно не передумаете. А саму Вас отпускать нельзя. Мало ли что в дороге случиться может,- заботливо говорил староста.
– Скажи, а есть какой-то способ, чтобы поскорее до Запорожья добраться?- расспрашивала обрадованная Инга.
– Есть такая возможность. Только для этого надо запасную пару коней брать. Ну, чтобы кроме тех лошадей, на которых будем ехать мы с Вами, пара была запасных. Чаще меняя усталых лошадей, можно ехать быстрее.
– Понятно, выбери четверых самых лучших на конюшне. Скажешь, что я приказала. И приготовь все, что нужно для поездки. Завтра на рассвете выезжаем,- сделала распоряжение панна Кульбас.
Прищепа кивнул в знак согласия и встал, чтобы идти собираться в дорогу. В это время со стены упала булава и угодила на то место, где только что сидел староста. Инга и Прищепа переглянулись, а панна подумала:
“Да он вдобавок еще и везучий. Если бы эта железяка ударила его по голове, ехать на Запорожье пришлось бы самой.
А Прищепа перекрестился и вышел.
28. В поход.
Легкая дымка над Днепром напоминала разлитое на воде молоко. Постепенно испаряясь, она поднималась вверх, обнажая могучее тело старого Исполина. Первые лучи солнца, пробиваясь из-за скал, окрашивали небо в ярко-оранжевый цвет. Парившие в воздухе чайки, раздраженно покрикивали скрипучими голосами, недовольные тем, что их побеспокоили в такую рань, не позволив им, как следует выспаться.
Запорожское войско выступало в поход. Основные силы переправились на правый берег еще вчера вечером. И как только месяц перевалил за половину своего ночного пути, казаки начали выстраиваться в походную колонну. Полк Голованя двигался в авангарде. Они выступили раньше всей армии. Впереди, рядом с боевым знаменем, ехал полковник Головань. За ним - сотник Яворной и остальные старшины полка. Кавалеристы двигались по трое в шеренге. Отряд держал направление к западной границе Украины, на Чигирин. Как только последние всадники скрылись за краем поля, Гетьман скомандовал общее построение основных сил:
– Впереди пойдет ополчение. По четыре человека в шеренгу становись! Да поскорее, хлопцы. Привыкай к военному порядку.
Это были в основном селяне, убежавшие из панской неволи. Вооружение их состояло из кос, топоров и цепов. Кое у кого были сабли и копья, очевидно добытые в предыдущих схватках.
– Следующей пойдет пехота. Полковник Череда, командуй здесь. А я к обозу поеду,- проговорил Гетьман и, хлестнув коня, помчался в конец всего войска. Увидев хорунжего Колоду, Шульга подозвал его к себе:
– Ну, что казну вывезли?
– Почто всю, Батько Гетьман. Оставили только на расходы в крепости,- бодро ответил Степан.
– А охраны достаточно?- поинтересовался Шульга.
– Полсотни казаков, хватит, Батько, не беспокойтесь.
Гетьман стегнул коня и продолжил свой путь.
– Вперед руш!- приказал Череда, и ополчение с пехотой тронулись с места, занимая дорогу там, где недавно двигался полк Голованя.
Кавалерия стала строиться на территории, где только что стояли пешие воины. Это была основная ударная сила Запорожцев. Командовал ею в походе