Люди «А». Второе издание
Шрифт:
И никогда нельзя знать заранее, кто соблазнится таким решением. Не обязательно это бывший военный или профессиональный уголовник. Это может быть совершенно безобидный на первый взгляд человек.
Например, больной на голову пенсионер.
1997, зима. Москва, аэропорт Шереметьево
Самое обычное ЧП. Насколько ЧП может быть обычным.
Самолёт Ил-62М, следующий по маршруту Магадан-Москва, шёл на посадку, когда пилоты сообщили: на борту террорист. Он требует десять миллионов долларов, дозаправку и перелёт в Швейцарию. В противном
В самолёте находились 142 пассажира и 13 членов экипажа, всего 155 человек.
Действия властей были штатными. По тревоге подняли Антитеррористический центр ФСБ, «Альфу», милицию, спасателей МЧС, пожарных и около десятка бригад «Скорой помощи». Министерство иностранных дел уведомило об инциденте посольство Швейцарии в Москве. Сотрудники посольства подтвердили готовность оказать любую помощь в выдаче виз и разрешении пролёта самолёта в Швейцарию.
Бойцы Группы «А» во главе с Александром Ивановичем Мирошниченко, первым заместителем начальника Группы, экстренно выехали в аэропорт.
Поначалу все думали, что террористов на борту от четырёх до шести человек. Именно такую информацию специальным кодом передал командир лайнера Владимир Бутаков, поскольку прямые разговоры контролировались находившимся в кабине «воздушным пиратом».
К тому времени в «Альфе» уже был накоплен огромный опыт разрешения таких ситуаций. Освобождение самолёта стало типовой задачей по плану «Набат», принятому в 1982 году. Разумеется, все конкретные решения, касающиеся деталей операции, принимаются непосредственно на месте, исходя из особенностей каждого теракта. Бывает, приходится применять нестандартные приёмы. Преступники имеют отвратительную привычку усложнять условия штурма. А времени на размышления обычно мало. Иногда – всего несколько минут.
Но здесь сюрпризов не ожидалось.
Как только Ил-62 приземлился в Шереметьево, его сопроводили на рулёжную площадку № 1 НИИ гражданской авиации – подальше от регулярных рейсов. Поначалу пассажиры сохраняли спокойствие. Каждый продолжал находиться на своём месте и был пристегнут ремнём безопасности.
Мирошниченко запросил разговор с террористом. Тот выдвинул условия: «Десять миллионов долларов и перелёт в Швейцарию. Иначе убью всех пассажиров».
Прошло полчаса. Люди в салоне нервничали. Наблюдатели докладывали: через иллюминаторы видно, что женщины вытирают глаза платками, зажимают рты руками. В оперативном штабе, расположившемся в помещении аэропорта, приняли решение: в самолёт отправится командир оперативно-боевого отдела Александр Алёшин с задачей выяснить, сколько террористов на борту, какова обстановка и что можно сделать.
Высокий, красивый, в куртке авиамеханика, Алёшин направился к машине-трапу.
В такой ситуации можно действовать только под прикрытием. У террориста не должно возникнуть сомнений, что перед ним – обычный инженер аэропорта.
Машина-трап должна была доставить Алёшина к самолёту. Под видом спеца, обслуживающего лайнер, он должен был вступить в контакт с террористом. Но как? Ведь «механик» будет находиться снаружи, а террорист и полторы сотни заложников заперты внутри. Легального повода проникнуть внутрь у него не было.
– Что происходит? – вдруг воскликнул руководитель оперативного штаба.
К Алёшину подбежал какой-то человек – крепкий, приземистый.
– Это же Савельев! Почему сам пошёл? – удивился Мирошниченко.
Полковник тем временем размашисто хлопнул Алёшина по плечу и махнул рукой: «Залезай в машину».
– Ну кто его просил! – воскликнул Мирошниченко. – Понеслась…
– Слышишь, друг, сейчас п-подъезжаем, и ты как можно дольше стыкуйся с самолётом, п-понял меня? Как можно дольше, – говорил тем временем Савельев водителю машины-трапа. – Саня, г-готов?
Алёшин кивнул и улыбнулся.
Машина начала стыковку. Они увидели заплаканные лица женщин и напряжённые мужчин-заложников.
Перепуганные люди смотрели на них из иллюминаторов.
Вдруг Савельев спрыгнул из машины, подбежал к самолёту и закричал:
– Товарищи пассажиры, трап п-подан. Покиньте с-самолёт, не з-задерживайте работу аэродрома!
Так делать было нельзя. Последствия могли быть непредсказуемыми.
Но это сработало. Террорист вдруг дал стюардессам команду открыть дверь и выпускать пассажиров.
Напуганные пассажиры выходили один за другим. «Дайте мне знак, когда появится террорист, кашляните», – незаметно шепнул Савельев мужчине, удержав его за локоть. Тот кивнул.
Пассажиры спускались по трапу, вышел последний, а знака так и не было. Оставались внутри и члены экипажа. «Внутри засел, гад», – шепнул Алёшин.
Пассажиров пригласили в подошедший автобус. После того, как автобус уехал, Савельев скомандовал: «Пошли. Действуем согласно плану».
Алёшин и Савельев ступили на борт. Пилотская кабина была пуста. Они вышли в коридор. Перед ними, через семь рядов, на пассажирских креслах сидели пилоты и стюардессы, в проходе за ними стоял старик с оплывшим лицом. В руках он держал пластиковый пакет. Из-под пальто в пакет тянулся провод.
– Почему с-сидите? – спокойно и удивлённо произнёс Савельев, обращаясь к членам экипажа, словно не замечая старика.
Пилоты молчали. Напуганные стюардессы повели глазами, указывая на стоящего за ними.
– Мужик, а ты что встал? Самолёт сейчас убирать будут, бригада уже приехала, выходи, – развязно проговорил Алёшин.
Старик вдруг послушно пошёл. Прошёл коридор самолёта. Свернул к выходу. Савельев и Алёшин подхватили его сзади.
– У меня горячая рука, горячая рука! – закричал старик.
– Что там у т-тебя с рукой? – переспросил Савельев и резким движением распахнул пальто. Увидел провод. Дёрнул.
Провод оборвался.
Ничего не произошло.
– Ну ты и дурак, м-мужик, ну и дурак, – заключил Савельев.
Анатолий Иванович был близок к истине. Террорист оказался психически больным.
Это был пенсионер с Колымы, 1938 года рождения, коренной магаданец. Звали его Геннадий Тодиков. На старости лет у него слегка поехала крыша. Он увлёкся идеей совершить революцию в мировой торговле и долго досаждал магаданским чиновникам своими проектами. Несколько раз его выставляли из приёмной губернатора. В конце концов он решил улететь на Кубу – почему-то через Швейцарию. Бомба, которой он угрожал, говоря, что «это хорошая доза пластита», была муляжом. Суд определил старика согласно его диагнозу – в психушку.