Люди Черного Креста

Мельников Руслан Викторович

– Чего ты хочешь от Тотема, Разящая Пуля – Меткая Стрела? – снова спросил Беседующий.

Пуля-Стрела подумал, что шаман ни разу не называл его кратким именем. Впрочем, Беседующий-с-Тотемом никого не называл коротко.

– Я… я… ничего, – запинаясь, пробормотал Пуля-Стрела. Говорить с шаманом ему всегда было трудно. И немного страшно.

– Тогда зачем понапрасну беспокоишь Тотем?

– Я не беспокою, я только…

– Займись полезным делом, – перебил Беседующий. – Медвежий Коготь устал расспрашивать Человека-с-Крестами и просил

найти кого-нибудь, чтобы присмотреть за ним. Думаю, ты подойдешь. Ступай к жертвенной каюте и постереги пленника, пока я готовлю обряд.

Жертвенная каюта? Обряд? Смотрящий-за-Волны прав. Чужак с востока станет жертвой.

– Кровь Человека-с-Крестами прольется на Тотем? – все же осмелился спросить Пуля-Стрела.

– Он больше ни на что не годен, – проворчал шаман. – Подчинить его нельзя. Человек-с-Крестами уже помечен другим Тотемом, и наш Тотем над ним не властен.

Беседующий вздохнул и продолжил.

– Страх, боль и посулы на пленника не действуют. А все, что можно было узнать от него с помощью слов и Маниту, мы узнали.

«Что узнали?» – Пуля-Стрела едва удержал вопрос на кончике языка. Если шаман сочтет нужным – он скажет сам, если нет – не нужно злить Беседующего излишним любопытством.

О том, что удалось выведать у чужака, шаман говорить не стал.

– Человек-с-Крестами не хочет и не может сам принести свою кровь в жертву, поэтому ему следует помочь, – угрюмо закончил он. – Ступай, Разящая Пуля – Меткая Стрела.

И пока я готовлю обряд – смотри за пленником в оба.

* * *

Жертвенная каюта находилась на нижней палубе Великого Каноэ, и кратчайший путь к ней пролегал между клеток Гром-птиц. Тсоонэ, Вукеон, Тланува – так называют их разные племена. Огромные пернатые создания шумно – словно танки, крутившиеся на гусеницах – ворочались за загородками. Из-за толстых прутьев решетки с плоских, покрытых защитными наростами бесстрастных лиц, на которых одновременно угадывалось что-то кошачье и человеческое, на Пулю-Стрелу смотрели большие немигающие глаза.

Клетки Гром-птиц были установлены на широких платформах, при помощи которых их поднимали на палубу. Раньше, говорят, это делала ав-то-ма-ти-ка, но теперь поднимать и опускать клетки приходилось вручную – во много рук, если быть точнее, с помощью нехитрых, но надежных механизмов.

Наверное, если бы Гром-птицы имели такое желание, они разнесли бы и клетки, и подъемники. Но птицы, как и любое существо на Великом Каноэ, во всем подчинялись Маниту Тотема. А Тотем не хотел, чтобы они крушили судно.

За ангарами с клетками тянулся длинный коридор. Потом поворот. И – вот она, жертвенная каюта.

Медвежий Коготь стоял возле запертой двери и задумчиво смотрел в маленькое круглое окошко без стекла. Сейчас вождь – крупный сильный мужчина в боевой раскраске, под которой терялись многочисленные шрамы – напоминал хищного тапира, замершего возле норки жертвы. Коготь был облачен в каску с пышной перьевой короной и трехслойный панцирь из перьев Гром-птицы. В таком удобно воевать: удар он держит не хуже старого армейского бронежилета, но при этом легок и не стесняет движений.

С правой стороны на поясе вождя висела кобура с длинноствольным «кольтом» сорок пятого калибра. Слева была прицеплена тяжелая плоская палица-меч макуавитль, вытесанная из «железного» дерева и щетинившаяся по краям зубьями намертво вклеенных кристаллов Тотема. Это оружие расколет череп любой твари. А если ударить макуавитлем плашмя – можно оглушить и захватить мутанта или человека живьем, чтобы потом принести его кровь в жертву Тотему.

Коготь повернулся на звук шагов, кивком указал на дверь и лаконично приказал:

– Сторожи.

– Есть, сэр, – короткой и стандартной фразой, как и положено отвечать на распоряжения вождя, откликнулся Пуля-Стрела.

И, не удержавшись, заглянул в окошко-норку. Вот и появился шанс рассмотреть чужака вблизи…

Смуглокожий, но явно из белой расы, высокий, худощавый, тонконосый и тонкогубый человек с горящими глазами, в которых не было страха, он сидел на узком ложе, прикрытом замусоленным дырявым одеялом. Чужак был без оружия, без доспехов, без крестов, почти без одежды и, конечно, без шлема.

До помыслов того, чья голова закрыта шлемом, трудно добраться даже Маниту Тотема. Впрочем, пленника подвергли не только воздействию Маниту: на его лице и теле виднелись следы пыток. Но чужеземец, похоже, не сильно переживал по этому поводу.

– Его сохранность – твоя кровь, – сказал вождь. – Не уследишь за пленником – напитаешь Тотем собой.

Это была не угроза. На самом деле отдать Тотему свою кровь – почетная смерть. Вождь просто сообщал о том, что сегодня Тотему уже обещана жертва.

– Говорить с ним не надо, – добавил Медвежий Коготь, понизив голос. – Слушать можно. Слушать и запоминать. Возможно, он скажет что-нибудь важное.

– Есть сэр.

Вождь удалился. Пуля-Стрела остался с чужаком наедине.

– Кто вы? – послышался хриплый, но твердый голос Человека-с-Крестами. Пленный действительно знал северное наречие Соединенных Племен.

С той стороны двери на Пулю-Стрелу смотрели так же внимательно, как он смотрел с этой.

– Кто вы? – повторил пленник на южном наречии.

Судя по всему, Человеку-с-Крестами здесь задавали вопросы, но не давали ответов. Пуле-Стреле тоже было запрещено вступать в разговор с жертвенным узником, и он промолчал.

– Кто вы?! – уже не спросил – выкрикнул пленник в тишину.

Тишина ответила эхом.

– Скажи мне! – не просил – требовал он. – Откуда вы взялись? Как выжили? Куда и зачем плывете?

Пуля-Стрела улыбнулся – невесело и неявно, лишь уголками рта. Если бы он имел право говорить, его рассказ получился бы долгим. Пуля-Стрела вспоминал легенды племени. Он вспоминал историю, свидетелем которой не был.