Люди Дромоса. Трилогия

Бурак Анатолий

Великолепное место. Чудесный климат, чистые пляжи, на которые накатывает волны теплое море. И огромное количество всевозможных ресторанов и ресторанчиков, в которых по вечерам собирается почти вся творческая интеллигенция. Звучат русские романсы, перемежаемые русской же попсой и шедеврами блатного шансона. И неизменный тост: «В следующем году – в Иерусалиме!»

После привычной Москвы и деловитого Парижа Хайфа показалась мне сказочной пещерой АлиБабы, полной всяческих маленьких и приятных сюрпризов. Мы смотрели

на средиземноморскую природу, потягивали легкое местное вино, наслаждаясь исполняемыми вживую еврейскими песнями в современной аранжировке. Неторопливо болтали ни о чем и просто, с легким хмельком радовались жизни.

– Эх, выйду на пенсию, возьму да и поселюсь здесь. На Новый год буду летать в Москву, а всё остальное время – вот так вот. – Виктор обвел взглядом освещенную огнями набережную.

– А что, неплохая идея, – отозвался я, – откроем ресторанчик на паях. Хорошенькие официантки, богемная клиентура.

– Пойдемте спать, романтики, – насмешливо произнесла Лена, – а то завтра будете клевать носами.

И мы поехали в снятый ею номер. А я немного жалел, что с нами нет Инны. Ей бы понравилось.

Назавтра мы опять сидели в офисе у Мишки Френкеля.

– Разыграли, черти полосатые? Или чтото сорвалось?

– Да нет, всё в порядке. – Я посмотрел на часы.

Лена должна «выйти» с нашим «золотым запасом» через тридцать секунд. Ага, вот и она. Мишка оторопело уставился на новое действующее лицо и на кейсы, стоящие у ее ног.

– Не волнуйтесь, это наш курьер, – я кивнул Лене, – можете быть свободны.

– Но как?.. Ведь дверь заперта! – В его голосе слышалось изумление. – А, через окно!

И он погрозил нам пальцем. Найдя объяснение, Мишка успокоился и положил на стол еще один кейс. Открыв его и повернув к нам, сказал, стараясь придать голосу равнодушие:

– Здесь триста пятьдесят тысяч. Остальное – после проверки товара.

Я указал глазами на чемоданы, стоящие на полу.

– Ого, она что, дочка Шварценеггера?

Я сразу не сообразил, а потом рассмеялся. Для Лены, которая могла «передвигать» за раз по многу тонн, центнер золота – пара пустяков.

Наш покупатель достал мобильник, а я слегка напрягся.

– Это эксперт, – пояснил господин Френкель, – вполне безобидный старикашка.

Вошедший и впрямь оказался весьма почтенного возраста. Но, судя по всему, дело свое знал хорошо. Вставив в глаз ювелирную лупу, он наугад доставал украшения и придирчиво разглядывал:

– Весьма, весьма впечатляет, знаете ли.

И, судя по тому, как заблестели глаза Мишки, каждое его слово было на вес золота. Проводив специалиста и заверив его в своем глубочайшем уважении, Мишка повернулся к нам.

– А что насчет второго дела? – понизив голос, спросил он.

Это была вотчина Виктора, и я поскучнел. А тот многозначительно потер друг о друга большой и указательный пальцы. При этом приложив к губам указующий перст другой руки.

Толстяк кивнул и поставил на стол еще один дипломат:

– Вот, полмиллиона. И досье, правда, очень поверхностное. Но мы же не Джеймс Бонды.

Я присвистнул. Это ж как надо достать людей, до какой степени быть жадным, чтобы за один день была собрана такая сумма!

– Ну, так мы пошли, – сказал Виктор, – гдето через месяц еще заглянем. А про последний разговор забудь. И можешь смело ставить свечку.

– Тут небольшая тонкость… возможно… – Мишка мялся.

Но я хлопнул его по плечу:

– Мы всё понимаем, а короля играет свита… – И направились к лестнице.

Мы уже стали спускаться, когда хозяин воскликнул:

– А деньги? – И удивленно замолк, так как я уже успел «мелькнуть», забрав оба дипломата.

– Какие деньги? – деланно удивился я и, сопровождаемый смехом Виктора, зашагал по ступенькам.

Сидя в номере, мы листали материалы, собранные на Панаса. Судя по ним, обосноваться на Святой земле тот решил всерьез и надолго. Одних домов у него имелось целых три. Являясь владельцем вполне легальной фирмы и имея в штате около тридцати человек, он считал, что стоит крепко. И является одним из полноправных хозяев этой жизни. И смерти. Еще в папке лежали фото и адреса любовниц, но те нас интересовали мало. А много нас занимали четыре его зама. Итого – пятеро. Практически каждый день этот квинтет по утрам собирался в небольшом кафе, на набережной. Кафе было плавучим, расположившимся на маленьком симпатичном катере. И это упрощало дело. Перебирая мысленно варианты, я отбрасывал один за другим.

«Выйти» из коридора и пострелять – нормально, но можно схлопотать пулю. Опять же «выйти» и оставить в подарок пару пудов СИ4 – больно много шума. Да и возможны случайные жертвы.

И я, достав мобильник, набрал Ленин номер. Пока Мишка провожал нас, она покинула «убежище», на самом деле вылезя через окно.

– Ленок, подъедь на набережную.

Она появилась минут через пятнадцать, и я указал глазами на катер:

– Сможешь?

– Смогу, – не задумываясь ни на секунду, ответила она.

– Вот и ладненько. Тогда завтра утром и начнем.

41

Виктор держался в тени, а в глазах его плескался интерес. Но любопытства не проявлял, повидимому считая, что со временем и так всё станет ясно. Всё прошло както обыденно. Мы выехали на почти пустынную набережную и, по его настоянию, оставив Виктора с автоматом в машине, направились к катеру. До него было гдето с метр, и с набережной кораблик соединяли мостки. Но купаться после исчезновения судна не хотелось, и Лена, ухватив меня за руку и откинувшись на сорок пять градусов, дотянулась ладошкой до борта.