Люди и Демиурги
Шрифт:
Игорь хихикнул и потер ладони друг об дружку.
– А ты как сюда попал? Спирт технический пил или суицидник?
– А черт его знает, за что сюда определили! Долгая история.
– Отлично! Долгая история-то, что нам надо! Скукота здесь, Коля, несусветная. Утром укол, вечером таблетки-все развлечение.
– А тот вон чего-то читает?
– Боря? Он справочник телефонный читает. Балдеет шизофреник! Ну, не тяни, Коля, расскажи свою историю!
«Ага, тут, как и в армии в цене тот, кто делает из ничего чего-истории рассказывает или альбомы рисует! Расскажу все-хрен поверит! »
Ник расположил поудобнее на кровати и начал свое жизнеописание.
Сам увлекся. Санитар снаружи выключил в палате свет. Ник все продолжал. Игорь оказался отличным слушателем. Не перебивал, не переспрашивал, а только выражал восхищение односложными возгласами.
Далеко за полночь Ник закончил свой рассказ о путешествии в волшебную страну.
– Все это издать-цены тебе не будет! Книжка получиться отпад! Фантазия у тебя Коля работает как у Герберта Уэллса!
«Он решил, что я все выдумал! »
– Это кто?
– Не читал Герберта Уэллса? Машину времени?
– Не помню. . . . Расскажешь?
– Завтра, хорошо?
– Идет. Спокойной ночи.
– Тебе того же!
На новом месте Ник на удивление уснул быстро и спал без снов.
Разбудили где то под утро часов в шесть, за окном еще темно. Включили свет, и вошедший санитар гнусным голосом объявил подъем.
«Вот кто придумал будить больных людей в шесть утра-гвоздь тому в башку забить! »
Сонный Ник шумно зевал, сидя на кровати. Глаза сами закрывались.
Следом за санитаром явилась медсестра со шприцами.
Ник вместе со всеми получил укол в задницу и минут через пятнадцать, уже умывшись и справив нужду, прямо возле унитаза ощутил, что ноги отказываются делать хоть шаг.
– У меня ноги отнимаются? !
– Это только начало. . . – Игорь тупо ухмылялся со своей кровати. – Ползи в койку-сейчас накроет, как следует. . .
Ник с трудом дополз до кровати, рухнул в нее и открыл глаза только часа через три, к завтраку.
Принесли тарелку с серой, жидкой манной кашей, поставили на стул.
– Чего это мне вкололи?
Ник обвел глазами палату, не в силах поднять голову от подушки.
Все больные лежали пластом, постепенно приходя в себя.
– Аменазин это. . . Забористая хрень, да? – отозвался Игорь и захихикал.
Больничное меню оказалось совсем не ресторанным: жидкий супчик, кашка на воде, компот невесть из каких сухофруктов. Хлеб ржаной, черствый и неудобоваримый. . . Хорошо, что Игорь поделился передачей с воли: копченая колбаска, белый хлеб, тушенка. . .
Вечером дали таблетку, от которой Ник вырубился мгновенно.
Через три дня Игоря увели к врачу, и он не вернулся.
В ответ на расспросы Ника санитары пригрозили дополнительным уколом.
Вместо Игоря привезли на каталке связанного мужика. Новоприбывшего четыре санитара не без усилий ремнями зафиксировали к койке. Тот дергался в путах и каждые пять минут орал во всю глотку, что всех порежет и клянчил холодную водку.
– Сто граммов, холодной, пшеничной. . . дайте, бл. . . !
Через пару часов Ник засунул голову под подушку, мечтая о том, что новичок сорвет голос.
Шизофреник Боря, забросил, в конце концов, чтение телефонного справочника и взялся душить новенького.
Тот хрипел, но все равно требовал сто граммов.
Прибежали санитары. Зафиксировали Борю к койке и вкололи каждому по уколу. Наступила блаженная тишина.
Утром Ника разбудил еще до подъема мощный духман. Новенький во сне обделался.
После подъема его развязали и поволокли под душ. Он же шел спокойно, сорванным голосом выпрашивая у санитаров папироску.
После душа новенький уже не вернулся, но запах его дерьма остался.
Ник обследовал двери и окна, убедившись, что из палаты сбежать никак не возможно.
Ему стало страшно.
«Месяц, другой в этом месте и я реально крышей тронусь! »
Через неделю Ника осмотрел врач и видимо удовлетворенный смирным поведением распорядился перевести в другую палату в отделение для выздоравливающих.
Режим здесь оказался свободнее. Из палаты можно было выходить, тем более что туалет имелся в коридоре общий.
Здесь всегда висели облака табачного дыма. Из закрытой кабинки постоянно несло чем-то горелым. Как оказалось, пациенты из бывших зеков на скрутках бинтов кипятили чифирь.
Откуда бинты?
Процентов двадцать больных были самоубийцы, которым не повезло расстаться с жизнью. Вены резать было модно в этом сезоне. Отсюда и бинты.
Выяснив, что у Ника нет на воле родственников, готовых передачи носить со жрачкой, куревом, и чаем, соседи по палате интерес к нему утратили.
Подъем. Завтрак. Укол. Обед. Ужин. Укол.
Между этими событиями Ник бродил по длинному коридору туда-сюда, размышляя о своей жизни и своем дурном характере. Планов про побег строить было невозможно. Ночь и полдня лежишь как овощ, днем все под неусыпным надзором санитаров. Хорошо, что пижама коротка! Иные ходили, наступая на собственные штанины и полы курток.
Будущее мнилось самым печальным образом.
Он глупо поспешил в Черный дом и попался в лапы врагов Ризи и Гаргилла.
Рассказ Лары прокручивался в голове.